ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами. Виктор ПоповЧитать онлайн книгу.
съемке, соблюдая тишину и ступая максимально осторожно, выбрались из воронки. Лишь оказавшись за пределами опасной зоны, они ускорили шаг. Послед у Дани в этой спешке вышел по пути, метрах в двухстах от воронки. Пришлось остановиться на пару минут. Василий и Первый мирно, без обычного рычания и шипения, разделили его пополам.
К вечеру до Старцево добрались саперы. Обследовав бомбу, приняли решение взрывать на месте. Благо других неразорвавшихся боеприпасов не обнаружилось. Но даже взрыв, сотрясший окрестности, не смог разбудить Мелкого. Его недетское спокойствие и серьезность проявились уже тогда, а вот загадочное молчание стало главной раной семьи, точившей ее изнутри.
И Даня, и Федя посвятили большую часть своих исповедей именно молчанию Мелкого, которому никто не находил рационального объяснения. Физиология мальчика была в порядке. Никаких нарушений органов слуха и речи. Полное понимание того, что ему говорят, но категорическое неумение или нежелание сказать что-то в ответ. Мелкий не говорил даже «мама» и «папа». От него слышны были только слегка членораздельные звуки. Да и те были редкостью. Многочисленные неврологи и психиатры – Мелкого к зависти двойняшек по нескольку раз в год вывозили в иной мир – ничего не могли объяснить и зачастую противоречили друг другу. Поэтому в родителях крепло убеждение, что, если нельзя ничего изменить в самом Мелком, нужно изменить то, что вокруг него. И тогда, возможно, изменится и он сам. И если когда-то Федя и Даня сбежали в иную жизнь ради двойняшек, то теперь необходимо было сделать то же самое ради Мелкого – вернуться. Эту идею они, прося меня не рассказывать второй половинке, озвучили независимо друг от друга. Они опять заочно пришли к обоюдному решению, опять боясь в нем друг другу признаться.
Но как бросить все? Как бросить то, что годами забирало кровь и нервы? Как бросить то, на чем выросли старшие дети? Пожертвовать и собой, и ими ради младшего в семье? Бросить все, чтобы получить взамен что? Голос Мелкого. Но разве он гарантирован?
Оба засыпали меня этими и похожими вопросами. Но в этих вопросах и в том, с каким нервом они были заданы, я разглядел другое, касавшееся их самих, а не Мелкого. Добившись в новой жизни многого, они вдруг засомневались в своем выборе, подозревая себя в возможной ошибке. Федя сказал мне, готовясь отплыть на Полигон:
– Знаете, Платоныч, ведь мы с Даней не от той жизни бежали, а от себя таких, какими мы были… И что? Думаете, мы больше не участвуем в крысиных бегах? Стали полными «ушельцами»? Нет. Там мы хотели быть лучшими брокерами. Здесь тот же бег – за своим хамоном и рокфором. То же движение вверх. По крайней мере, его попытка. Мы повторяемся. В другом мире. Но повторяемся… Вот и вы сбежали…
Последнее, брошенное вскользь замечание, неожиданно самым исчерпывающим образом объясняло случившееся со мной. Оторопев от такой ясности, я не нашел что сказать в ответ, а Федя, не прощаясь, оттолкнулся от берега и запустил