Блокадная кровь. Рассказы, стихотворения, эссе. Марина Бойкова-ГальяниЧитать онлайн книгу.
страдания прошлой войны,
Чтоб с раннего детства вложить в человека
Стремление к миру и чувство вины…
Вины за агрессию в голосе, жесте,
За слово, что с губ сорвалось невпопад.
За все мы в ответе. И дети все вместе
На злые страдания молча глядят.
Блокадные кадры, где трупы и дети,
Упрямые взгляды и сила в глазах.
Ничто так не ценится больше на свете,
Как мир на Земле и достаток в домах.
Война и Блокада для города слиты
В едином понятии – Подвиг людей.
Букеты, как память, лежат на граните.
И стелы, как стражи, среди площадей.
Глазами детей двадцать первого века
Посмотрит весь мир и увидит себя:
Погрязшего в склоках и дрязгах калеку,
Живущего глупо, планету губя.
Пусть лучше увидят глаза мальчугана
Блокаду как стойкость и силу людей!
И прошлое свято в глазах ветеранов.
И связь поколений пусть будет прочней!
Алексей ДУНЕВ, Александр МАРТУСЕВИЧ
ТРИ ГОЛОСА
Блокадная баллада
Сегодня вытащили из сумки кошелек. Был он уже старенький, потертый, заношенный. Давно собиралась купить новый. Там и денег-то было немного, чтобы из-за этого переживать и расстраиваться. Но в нем лежала мамина фотокарточка, которую всегда носила с собой. И сейчас такое чувство, как будто у маленького ребенка отняли что-то очень дорогое. И хочется плакать от тоски, обиды и бессилия.
В моем сознании все время звучит мамин голос. Я как будто постоянно веду с ней бесконечный разговор. Отчитываюсь, что произошло за день, советуюсь, как поступить, спорю, оправдывая себя и подбирая доводы для моих завиральных идей. Если раньше, когда мама была жива, от нее еще можно было что-либо скрыть, то теперь… Мама живет в моем сердце, и все, что знаю я, известно и ей.
Иногда ловлю себя на том, что говорю, как мама, именно так, как сказала бы она. Подбираю слова и использую интонации, точно те же, что слышала от нее. И эта мамина история уже стала моей. Наши голоса сливаются в один, когда звучит рассказ о страшной первой блокадной зиме в Ленинграде. Города с таким именем уже нет на современной географической карте, но он… есть, он живет в памяти нашего народа.
Мама рассказывала историю, точнее – семейное предание. Еще в детстве я выучила все наизусть.
Как сейчас помню, дочка, как первый раз отправили меня одну за хлебом. На улице страшно. Там могут налететь фашистские самолеты и бомбить. Но надо идти. Мама болеет, она лежит на кровати у стены и сильно кашляет. Самодельная печка-буржуйка сожрала почти всю мебель в комнате, и все равно не справляется со своей обязанностью. Все время холодно. Мы спим одетыми. Это было в декабре 1941 года. Самая страшная зима Блокады.
То ли от внутреннего страха, то ли от неумения, стала возиться с ключом у двери. Я ее раньше