Я дрался в СС и Вермахте. Ветераны Восточного фронта. Артем ДрабкинЧитать онлайн книгу.
по 1939-й.
– На начало 1941 года вермахт считался лучшей армией в мире.
– Да, считался. Мы уж так прямо не думали, но чувствовали себя хорошо, конечно.
– И почему вы в конечном итоге проиграли?
– Потому что блоха укусить слона может, а убить нет. Германия слишком маленькая. Армия была в порядке, мы могли защитить Германию от нападения «нормального» врага, мы гордились своим оружием, без вопросов. Даже в России, где части были сильны, храбры, мы были уверены в своих силах, правда эта уверенность была безосновательна, но была. Но на длинном промежутке времени сил было слишком мало.
– Вы слышали о приказе о комиссарах?
– Да. Наш командир первого корпуса фон Бот, старый кайзеровский офицер, сказал: «Этот приказ я дальше не передаю». И нам этот приказ не зачитывали. У нас солдаты солдат не расстреливали. Мы друг против друга воюем, но не убиваем. Я вообще ни одного комиссара за всю войну ни разу не видел. Русских офицеров много видел, но комиссаров никогда. Зимой 1944-го из-под Луги остатки нашей дивизии, разбитой под Гатчиной, повезли в Эстонию. Там нас должны были пополнить. Через пару дней мы получили приказ взять остров Пийрисаар на Гдовским озере. Мы его захватили ночной атакой по льду. Русские части бежали. Одну часть с зенитными орудиями мы взяли в плен, не дали им убежать. Там был один мертвый русский, который, мне кажется, должен был быть комиссаром. Я очень редко видел так хорошо выглядевшего русского. Настоящий викинг, с не русским, а нордическим лицом. Классный парень, но мертвый. Больше я комиссаров не видел. Мы знали, что они имели сильное влияние на командование, что они повышали устойчивость войск, но я ни одного не видел.
– На фронте вы слышали о комитете Свободной Германии?
– Да, в первый раз услышал после Сталинграда. Я знаю от моего брата, с которым я вместе прошел всю войну и который был в русском плену, что в плену они были очень активны.
– Насколько активно действовала русская разведка?
– Разведывательные группы, а с ними еще часто были штурмовые группы, наведывались часто. Один раз хотели и меня в плен захватить, но у них не получилось. Смешно было… Я, как командир роты, всегда обходил окопы, проверял своих людей, спрашивал, что видно, что слышно. Я их инструктировал, что, если услышат какой-то шорох, нужно бросать гранату или стрелять. И вот пошел на соседний пост по ходу сообщения, и тут на меня из окопа выпрыгнул человек. Он хотел меня схватить, но это, слава богу, не получилось, потому что путь из окопа к ходу сообщения был перегорожен бревном. Я еще днем приказал убрать это бревно, чтобы можно было свободно пройти, но приказ остался невыполненным. Это бревно меня и спасло. Пока он перелезал через него, я одним прыжком заскочил за угол. Он кинул гранату прямо мне под ноги. Все, конечно, проснулись, стреляли, но он уже исчез, а я опять очутился в лазарете.
– Немецкая разведка ходила за «языком»?
– Да, да, конечно. Во время наступления