Мы долгое эхо. Анна ГерманЧитать онлайн книгу.
оказалось, что знаменитости являются как бы общенациональной собственностью и закон о принадлежности к какой-нибудь одной студии на них совершенно не распространяется. Они могут записываться всюду, даже в такой незначительной студии, как CDI. Студия же записывает их для рекламы и платит за это изрядную сумму. Но я ни о чем не подозревала, подумав: «Ого, сам Марио дель Монако! Стало быть, это солидная фирма, котирующаяся на итальянском рынке».
Однако повлиял на мое решение иной довод. Я всегда питала слабость к итальянским песням: у них красивые мелодии и их легко петь на итальянском. Перед тем как позвонил господин Карриаджи, я уже недели две оттягивала подписание договора с западногерманской фирмой грампластинок «Esplanade».
В конце концов, я выбрала Милан.
Надо, пожалуй, упомянуть, как вышло, что мне позвонили из Милана. Редактор одной из наших радиостудий поддерживает постоянные контакты с итальянскими студиями, которые присылают ему новинки из Италии. В ответ пан редактор шлет им польские пластинки. В числе других дисков оказался и мой, долгоиграющий, записанный в студии «Polskie nagrania». Пластинка понравилась, а моя кандидатура, как я узнала позже, прошла единогласно.
Дело в том, что Пьетро Карриаджи управляет своей фирмой сам, без компаньонов. У него работают около двадцати человек, в том числе его брат и отец. Своего положения Пьетро, несомненно, достиг благодаря таким чертам характера, как выдержка, решительность, оперативность и жесткость в сочетании со склонностью к диктатуре. Удивляться тут нечему, ибо тяжела жизнь бизнесмена в непрерывной конкурентной борьбе за выживание, за рынок – за все! Но Пьетро порой может быть великодушным и очень гордится, видя признание со стороны своих близких. С этой целью он позволяет высказываться по вопросам музыки даже портье и уборщицам. А иногда считается с их мнением.
Между прочим, в данном случае он твердо уверен, что ничем не рискует, поскольку эти простые люди высказывают, как правило, и объективную оценку. Так было и в тот день, когда пришла моя пластинка. К общему «да» присоединила свой голос также самая значительная особа в этом замкнутом мирке – худенькая, милая, исполненная доброты пожилая дама, глава клана синьора Ванда Карриаджи.
Начались приготовления к моей первой поездке в Милан. Времени было, в общем, маловато; итак, еще одно собственноручно сшитое платье, несколько экземпляров нот, новый итальянско-польский словарь с правилами грамматики…
Наступил день отъезда. Последняя прощальная улыбка из-за стеклянных дверей в Окенче… (Окенче – варшавский аэропорт. – Ред.)
В миланском аэропорту мы приземлились поздно вечером. Там меня уже поджидали. После обмена приветствиями Пьетро представил мне молодого человека по имени Рануччо Бастони, который с той минуты должен был стать моим личным импресарио.
– Рануччо – журналист, – заявил Пьетро. – Он будет сопровождать тебя в течение всего дня на все встречи, будет отвозить тебя, привозить обратно и