Принцесса Володимирская. Евгений Салиас-де-ТурнемирЧитать онлайн книгу.
не веришь?
Людовика подумала и решилась отвечать откровенно.
– Нет, не верю, положительно не верю. Мне что-то говорит, что это неправда.
Граф перестал смеяться, вздохнул и выговорил:
– Конечно, ты права. Я солгал, и неизвестно зачем. Вот если бы ты всегда была со мною так откровенна и искренна, то, быть может, и я был бы с тобою проще, правдивее. А сколько раз, я помню, приходилось мне с тобою лгать… и неизвестно зачем.
– Кто же в этом виноват, отец? Я сама часто думала, что мы здесь живем, как… не знаю как и сказать – как-то не так, как бы следовало, не так, как другие живут. Мы не родные, даже не друзья, а просто хорошие знакомые.
Граф подумал и вымолвил тихо:
– Да, это правда. Ну да теперь об этом нечего и говорить. Этой жизни конец.
И он собрался уже уходить от дочери, вспомнив о нескольких письмах, которые надо было написать.
– Ну, а правда так и останется. Я так и не узнаю, зачем вы приходили? – усмехнулась Людовика несколько принужденно.
– Да, забыл. Я приходил, потому что мне вдруг показалось, что ты больна.
– Каким образом? Почему?
– Не знаю сам, просто вдруг стало как-то тревожно на сердце, я и пошел.
– Но, стало быть, очень тревожно, если вы решились идти?
– Да, была минута тревоги, и я сказал себе, что, в сущности, ничего не стоит пройтись на другой конец замка, и пошел. Но когда я прошелся, пришел, то понял, что, перебудив твою прислугу, я только напугаю тебя, и отправился назад.
– Странно это! – выговорила Людовика и задумалась, опуская голову. – Странно! Всю ночь и я не спала, всю ночь была в такой же тревоге.
Граф рассмеялся совершенно добродушно и весело.
– Ну, стало быть, мы оба, и я, и ты, просто шалим: нам следовало бы получить хороший выговор и вести себя, как подобает разумным людям. Что касается меня, то я обещаю тебе, что более такая глупость со мною не случится.
Граф рассмеялся, расцеловав дочь, и весело пошел к себе.
Насколько вчера ему было как-то беспричинно грустно, настолько сегодня он был бодр и весел.
Веселость эта за весь день не только не уменьшилась, но даже увеличилась и дошла до того, что за обедом он стал шутить с одним из людей, который неловко подал блюдо.
Такого рода фамильярность даже удивила всех.
За тем же обедом граф рассказал, что ему нужно было написать письмо и сделать заказ мебели для приемной Людовики и что, не имея возможности сообразить, сколько нужно мебели, он решился среди ночи пойти взглянуть, какое количество мебели может поместиться в этой комнате. Это было, конечно, сказано при людях, чтобы дать объяснение всему замку насчет своего ночного посещения.
Людовика была хотя невесела за обедом, но несколько спокойнее, нежели утром.
Что касается старой графини, то она была особенно сурова, молчалива, почти что не касалась пищи и только отвечала на некоторые вопросы брата. Чтобы объяснить свое настроение духа, графиня сама в конце обеда сказала, что положение больного ее начинает очень смущать, что бедный отец Игнатий,