Королевская шутиха. Филиппа ГрегориЧитать онлайн книгу.

      Отец покачал головой, словно до сих пор отказывался верить в случившееся.

      – Эту копию мистер Таллер сделал давно. Он даже дату поставил. Тогда это считалось произведением искусства. А теперь – ересью. Представляешь? Тогда его называли искусным художником, а теперь в глазах закона он – преступник. И никакой судья не примет во внимание, что картина написана давно, гораздо раньше, чем появился закон. Эти люди – сущие варвары.

      Мы оба поглядели на дверь. Она была заперта. На улице было тихо.

      – Ты считаешь, нам надо бежать из Англии? – почти шепотом спросила я, впервые сознавая, как мне хочется остаться.

      Отец жевал хлеб, раздумывая над моим вопросом.

      – Не сейчас, – наконец сказал он. – И потом, разве где-то есть совершенно безопасное место? Уж лучше я останусь в протестантской Англии, чем переберусь в католическую Францию. Мы с тобой теперь – благочестивые протестанты. Надеюсь, ты не забываешь ходить в церковь?

      – Дважды, а то и трижды в день, – заверила я отца. – При дворе за этим строго следят.

      – Вот и меня ежедневно видят в местной церкви. Я делаю пожертвования, я исправно плачу приходскую подать. Нельзя требовать от нас большего. Мы оба крещеные. Разве кто-нибудь может нас в чем-то упрекнуть?

      Я промолчала. Мы с отцом прекрасно знали: каждый может оговорить любого. В странах, где за различия в совершении обрядов сжигали на костре, причиной недовольства могло стать что угодно. Например, в какую сторону ты смотришь во время молитвы.

      – Если болезнь все-таки одолеет короля и он умрет, трон займет принцесса Мария, а она – католичка, – прошептал отец. – Неужели она вновь сделает Англию католической?

      – Кто знает, как повернутся события, – осторожно сказала я.

      Мне сразу вспомнилось произнесенное имя «Джейн» и то, что Роберта Дадли это не удивило.

      – Я бы и гроша ломаного не поставила за восшествие принцессы Марии. Кроме нее, есть очень крупные игроки, и никто не знает, что они замышляют.

      – Если принцесса Мария все-таки придет к власти и страна вновь станет католической, я буду вынужден избавиться от нескольких книг, – с тревогой в голосе произнес отец. – К тому же меня знают как торговца протестантскими книгами.

      Я коснулась щеки, будто собиралась стереть грязное пятно. Отец сразу распознал этот жест – жест моего страха.

      – Ты не бойся, querida. Не нам одним, всем в Англии придется измениться.

      Я посмотрела туда, где, накрытая кувшином, горела субботняя свеча. Ее пламени видно не было, но мы знали, что оно зажжено для нашего Бога.

      – Только не все в Англии евреи, – сказала я.