Птица. Антон ГолицынЧитать онлайн книгу.
как мульты смотрели, как на помойку ходили, как водку нам дядя Вася покупал, как на гитаре он тебя учил играть. Ты ведь бабу первую трахнул после того, как песни ей пел в Новый год – которым тебя Птица научил! Это друг твой, Пухлый! И мой друг! И такого у тебя и у меня никогда не будет! Статистика, твою мать. Тебе его не жалко?
– Эй, эй, не ори. Не на сейшене. Мне его жалко было десять лет назад, когда он торчать начал. Когда я его первый раз забрал и в КПЗ посадил, чтобы он переломался. А через месяц он снова заторчал. И я уже ничего не мог сделать. Потому что если человек себя убить хочет, он себя убьет. Сансара такая. Ты хоть понимаешь, что столько они не живут вообще. Это чудо, что только сейчас. Реально он давно уже был труп. И вообще, кто бы тут о дружбе говорил. Сидел там в своей Москве, а мы тут в говне ковыряемся. Раз друг такой, так приехал бы раньше и помог.
Мы замолчали.
– Ладно, Толян, извини. Погорячился.
– Да херня, бывает.
– Слушай, но вообще шансы-то есть поймать этих уродов?
– Честно?
– Да.
– Нет. И не потому, что нельзя, а потому, что искать никто не будет. Ты обо мне плохо не думай. Я как узнал, сразу всех наркомов, кто с ним был знаком, перетряс. Они обычно быстро колются. Но никто – ни сном ни духом. И вообще были на Сортирах в тот день, и свидетели есть. Один он в Город поехал, и в Балку один ушел. Теперь следствие будет заниматься. А у следователя таких дел штук двадцать, и план по раскрываемости. И следователь выбирает единственно правильный путь для своей личной задницы: берет то, что реально хоть как-то раскрыть и до ума довести. А чтобы это дело попробовать раскрутить, нужно всё бросить и только им одним заниматься. И то без гарантии. Но это не в моей власти. И даже не во власти начальника УВД. Потому что так просто не бывает.
– То есть ты хочешь сказать, что раскрыто оно не будет.
– Почему? Может, и будет. Кто знает. Но только чисто случайно. Если мы возьмем жулика по какому-то другому делу, а ему вдруг в рай захочется, и он устроит нам массовое покаяние. Так тоже бывает. И нередко. Сансара такая.
– Карма.
– Что карма?
– Карма, а не сансара. Карма – это судьба, а сансара – это что-то другое.
– А не один ли?
– Тоже верно. Слушай, а ведь начальником РОВД вроде был твой дядя. Он еще работает?
– Нет, помер.
– Жаль. Хороший был мент. Честный.
– Хороший мент честным не бывает.
– Ну ладно, Толян, пойду я. Давай только, если жулик вдруг сойдет с ума и решит исповедаться, ты меня наберешь.
– Договорились. С тебя тогда пузырь. Но не надейся особо.
Я вышел из РОВД и побрел по какой-то улочке в тени тачанских тополей, огромных, как баобабы. Воздух пах вечерней травой – позабытым, вечным запахом наступающего лета. Несколько минут – и я вышел на Советский проспект. Он шел прямо по вершине холма, и дорога медленно поднималась к горизонту, обнимая горб земли. Странно, но ни прохожих, ни авто на проспекте не оказалось. Лишь где-то вдали тень сгорбленной старухи с авоськой плыла к линии отреза дорожного полотна, куда миллиметр за миллиметром погружался