Тень обратной стороны Луны. Анна Владимировна ОсадчукЧитать онлайн книгу.
ространство острыми стрелами мыслей, грело долгими кострами и всполохами чувств, а затем оседало на плечи густым туманом недоумений и скуки. Туман окружал Марику отовсюду – он присутствовал в поведении Алекса и его родственников, а также поутру почти каждый раз окружал весь дом, пока солнце и ветер не прогоняли его окончательно. Когда движущаяся масса тумана в виде сказочных, волшебно-красивых, белых с золотинкой или розовинкой больших кудрявых облаков медленно наползала на верхушку соседней с особняком фотедевита сопки, а затем постепенно спускалась по ее склонам все ниже и ниже, пока вся сопка, сплошь покрытая лесом, не тонула окончательно в этом сияющем веществе, через которое местами пробивалось солнце, это просто переполняло душу Марики всеми оттенками чувств – восторгом, радостью и печалью, предчувствием чего-то загадочного, непознанного и удивительного, интересных открытий, невероятных событий и восхитительных чудес! Почему-то туман воспринимался ею как отдельное существо – словно бы некий косматый зверь. Иногда он выглядел для нее весьма угрожающим, словно ползущая угрюмая белая змея, а временами спускался с сопки клубами легкого белого дыма, а потом его обрывки такими прозрачными кусками-обрывками проплывали мимо окон, что казалось, летели по какому-то делу особые птицы, словно в старом черно-белом гротескном кинофильме. Но иногда туман стоял за окном настолько плотной непроницаемой стеной, что Марика уже не могла видеть ни холма с лесом, расположенных в отдалении, ни тенистого оврага, таинственно рассекающего землю совсем близко с их особняком, ни здания их фамильной библиотеки, которое располагалось сразу за оврагом. Когда видимость исчезала, это приводило Марику в полный ступор – она не выносила отсутствие вида, перспективы и впадала в панику. Прошло уже четыре с половиной года с того самого путешествия в Россию, о котором так часто шутил Алекс и которое Марика все время собиралась повторить, но постоянно что-то ее отвлекало – какие-то дела, вовсе не значительные, но совершенно необходимые. Марика очень изменилась с тех пор – поправилась, даже несколько расширилась в кости, превратилась в статную солидную особу с очень серьезным, задумчивым и, капитально погруженным в работу лицом, которое оживляли лишь глаза с острым, сверкающим блеском, выдающие яростные вспышки различных чувств – нетерпение, радость или боль, а также кипевшие в душе постоянные творческие размышления. Несмотря на эту ее погруженность в работу, без которой Марика себя вообще никак не представляла, она вполне прилично справлялась с ролью и обязанностями матери и супруги, хотя она так не считала. За годы семейной жизни Марика очень выросла в профессиональном плане, стала гораздо более зрелой в социальном плане, но нисколько не повзрослела в своем восприятии окружающего мира и радовалась любой новости, любому природному явлению, словно маленький ребенок и потому любому человеку, плохо знающему ее, она могла бы в такие моменты показаться даже не совсем нормальной. Большие окна в комнате Марики располагались на третьем этаже особняка, а особняк стоял на возвышении, так что из окна восхищенному взору свободно открывалась широкая живописная панорама округи с постройками, садом, холмами и лесом. Справа за лесным холмом всегда приходил туман, а спереди из-за холма, на котором стояла библиотека, всегда вставало солнце и плыли невероятно красивые облака, глядя на которые сердце Марики готово было выскочить из груди от избытка чувств. Однако больше всего ее восхищали именно запахи – они пьянили и сводили с ума. Сейчас это были запахи начинающегося лета – поутру запах влажных от росы деревьев и трав казался ей слаще, восхитительней и богаче букета самых дорогих духов, когда она выходила на балкон и словно собака дрожала, принюхиваясь, втягивая в себя воздух и анализируя все окружающие ее ароматы. Обычно в этих развлечениях к ней присоединялись дети, острые глаза которых были порой даже наблюдательней, чем глаза их матери, и улавливали самые невероятные формы деревьев или облаков в виде каких-нибудь сказочных животных. Вместе с матерью они наблюдали полет разных птиц, которых в округе было множество, птичьи игры и беседы или живописно сияющую золотом, полную круглую луну, скрывающуюся за наплывающими на нее прерывистыми перистыми облаками и подсвечивающую находящиеся позади нее кудрявые крупные облака. Такую луну ты легко можешь не заметить, приняв за блики или отражение в окне горящих фонарей, но ребенок поможет тебе не пропустить такую красоту. Но теперь к восторгам Марики прибавились какие-то странные, печальные мысли, которые были ей совсем не свойственны. Лес и туман притягивали ее, манили, влекли непреодолимой силой. Ей вдруг опять захотелось заниматься музыкой – играть на рояле и сочинять свои наивные сентиментальные мелодии, как когда-то в детстве. Нестерпимо захотелось сесть и сыграть что-нибудь такое же тоскливое, как туман и пронизывающее душу, как ветер, что-нибудь глубокое, сильное и захватывающее. Она подошла к роялю, посмотрела на красивые отливающие белым перламутром и черным лаком клавиши, всегда вызывавшие в ней суеверный трепет, заиграла совсем иную мелодию – нежную и волнующую, которую она считала давно забытой, а ее пальцы, прикоснувшись к клавишам, вспомнили все:
«Проникновенье пальцев в тело поющей мглы
Лепит из воздуха пламя, шепчет: живи-живи.
Очарованья ветер солнцем звенит внутри,
В