Горбун лорда Кромвеля. Кристофер Джон СэнсомЧитать онлайн книгу.
сотен футов, а высота обеих башен – всего около ста, церковь казалась грандиозным, но приземистым сооружением, пустившим в земле корни.
Слева, у дальней стены, я разглядел обычные служебные помещения – конюшни, мастерскую каменотеса, пивоварню. Во дворе кипела бурная деятельность, знакомая мне по Личфилду: торговцы и ремесленники сновали туда-сюда, обсуждая дела с монахами, которых легко можно было отличить по бритым головам и черным сутанам ордена бенедиктинцев; я заметил, что сутаны эти сшиты из превосходной тонкой шерсти и из-под них видны добротные кожаные башмаки. Земля во внутреннем дворе была утоптана множеством ног и усыпана соломой. По двору носилось несколько крупных шотландских овчарок – они сотрясали воздух лаем и беззастенчиво справляли свои естественные надобности. Иными словами, во дворе монастыря царила оживленная деловая атмосфера, отнюдь не соответствующая предназначению удаленной от мира святой обители.
Справа от церкви, за внутренней стеной, располагались помещения, где жили и молились монахи. У дальней стены стоял одноэтажный дом, окруженный небольшим ухоженным садом – большинство растений там было снабжено специальными ярлычками, тонкие и слабые деревца подпирали колышки.
– Ну, Марк, – тихонько спросил я, – как тебе нравится в монастыре?
Вместо ответа Марк замахнулся на одну из огромных собак, которая приближалась к нам, угрожающе оскалив зубы. Пес немного подался назад и зашелся злобным лаем.
– Я и думать не думал, что в монастыре столько зданий, – заметил Марк. – По-моему, во время вражеской осады тут могли бы отсидеться не менее двух сотен человек.
– Ты неплохо считаешь, Марк. Этот монастырь был построен с расчетом на то, что здесь разместится сотня монахов и сотня служек. А ныне, по данным «Комперты», всем этим – домами, земельными угодьями, местными монополиями – пользуются всего тридцать монахов и шестьдесят служек. Как ты понимаешь, все они катаются как сыр в масле.
– Они нас заметили, сэр, – прервал меня Марк.
И действительно, надсадный лай пса привлек к нам внимание – теперь взоры всех собравшихся во дворе были устремлены на нас, и взоры эти, надо сказать, отнюдь не лучились приветливостью. Встретившись глазами с кем-нибудь из нас, люди торопливо отворачивались и принимались встревоженно перешептываться. Лишь один высокий монах, стоявший у церковной стены, смотрел на нас не отрываясь. Вид у него был изможденный, он опирался на костыль, а белое его одеяние с длинным наплечником контрастировало с черными сутанами бенедиктинцев.
– Если я не ошибаюсь, это монах картезианского ордена, – сказал я.
– Мне казалось, все картезианские монастыри уничтожены и больше половины монахов казнены за измену, – пробормотал Марк.
– Так оно и есть. Однако половина все-таки осталась в живых. Любопытно, что он здесь делает?
Тут за моей спиной раздался кашель. Обернувшись, я увидел, что привратник вернулся с коренастым монахом лет сорока. В каштановых волосах, обрамлявших его тонзуру, виднелась седина,