Письма Чехова к женщинам. Антон ЧеховЧитать онлайн книгу.
не я приеду в Париж, а Вы в Мелихово; Вас погонит тоска по родине. Без того, чтоб раз поехать в Россию хотя на день, дело не обойдется. Вы столкуйтесь с Потапенко. Летом он тоже поедет в Россию. С ним дорога обойдется дешевле. Пусть он купит билет, а Вы забудьте ему заплатить (Вам это не впервой). Но если Вы не приедете, то приеду я в Париж. Но я убежден, что Вы приедете. Трудно допустить, чтобы Вы не повидались с дедушкой Саблиным.
Будьте, Лика, здоровы, покойны, счастливы и довольны. Желаю Вам успеха. Вы умница.
Если захотите побаловать меня письмом, то адресуйтесь в Мелихово, куда я скоро уеду. Буду отвечать на письма аккуратно. Целую Вам обе руки.
Ваш А. Чехов.
Л. С. Мизинова – А. П. Чехову
3 (15) апреля 1894 г., Париж
Уж я отчаялась получить от Вас письмо, дядя! Сегодня утром получила и стала реветь. Впрочем, я всегда реву. Реву при письме, реву без писем! Тоска такая, что не знаю, что и поделать! Я в Россию раньше Рождества не приеду – приезжайте Вы к нам. Мы живем вместе с Варей, т. е. в одном пансионе, но я выше и потому дешевле. Париж пока меня не поражает! А парижанки все рожи и такие же обыкновенные, как и мы. Вино отвратительно, и есть французы не умеют! Хандрю страшно, потому что не могу начать заниматься! Приехала и дорогой захватила страшный кашель – думала, пройдет, а он все хуже, и каждое утро стала кашлять кровью. Тогда решилась пойти к доктору (русскому); он сначала было хотел отправить меня сейчас же в горы, но мы помирились на том, что я уеду на два самых жарких месяца. Сказал, что прилив крови к левому легкому и еще что-то, чего я не поняла. А пока ободрала себе спину йодом, глотаю креозот, пью рыбий жир и все так же кашляю, и крови все больше.
Так что придется Варе женить Вас на себе, а я в то время уже с небес буду любоваться Вашим счастьем! Впрочем, Вы будете только в выигрыше. Варя славный человек – чем больше я ее вижу, тем лучше она мне кажется. Скверное впечатление оставляет кровохарканье; я не мнительна, но все-таки скверно! Это, дядя, между нами, ни Маше, никому не говорите, боюсь, как бы не дошло до мамы, она совсем с ума сойдет. Если знаете какое-нибудь средство – напишите! В июне приезжайте и поедемте в июле в Швейцарию! Мне надо быть на высоте 3000 фут. У нас жарко и душно!
Каштаны давно распустились, и цветов масса. Но меня ничто не радует! Если бы я могла очутиться в Мелихове и ожидать прилета скворцов – я была бы щислива! Нигде не бываю, а потому никого не знаю! У нас в пансионе всё певицы и один только тощий немец, заменяющий кавалера. Поют немки, француженки, шведки, англичанки и мы с Варей. Вообще утром, когда все упражняются и открыто окно, то почувствуешь себя в аду. Если бы у нас были утки, то они, верно, давно ушли бы, но не на соседний двор, а вон из Парижа! Свои впечатления пробую изобразить на бумаге для Куманина, но бог знает что выйдет[74]. Читать нечего! Одна надежда на «Артиста»! Мне пообещал Плещеев[75] раз высылать «Русскую мысль», но теперь он обо мне забыл, и Вы не напоминайте! Соберемся и выпишем ее как следует вместе с Варей! Потапенко
Намерение Мизиновой написать очерки о своей парижской жизни для журнала «Артист» (ред. Ф. А. Куманин) не было осуществлено.
Речь идет об А. А. Плещееве.