Когда не поздно простить. Сергей КулаковЧитать онлайн книгу.
хакнув и ударив, отвечал Михалыч.
И – глазок в ее сторону. Заинтересованный.
Что будет делать?
– Валера не пришел еще? – невинным голосом спросила Римма, выбирая себе лопату.
– Нету! – хакнул в ответ Михалыч.
– Сейчас подойдет, – сказала Римма.
Уверенно сказала, убеждая в первую очередь себя. И даже поверила, что и вправду – придет.
Ну, что тут, десяти минут еще не прошло. А ему плохо. Пока соберется, да пока выберется. Может, рукавицы ищет. Или котел настраивает: пар вверх полез или наоборот, вниз. За паром этим всегда следить надо.
В общем, не из-за чего волноваться. И если бы не следящий глазок Михалыча, Римма чувствовала бы себя почти спокойно.
Но Михалыч – бдил. И потому Римма не могла успокоиться и дальним слухом слушала: не брякнула ли дверь, не скрипнут ли шаги?
Не брякало и не скрипело. Лишь гудел ветер за тонкой дощатой стенкой, да шуршала и звенела кольцами старая брезентовая ширма, заменявшая ворота.
Римма выбрала себе лопату, штыковую, с короткой ручкой, и отошла в уголок, подальше от Михалыча с его ломом. Если вырвется из рук – убьет! Пригнувшись, острием лопаты Римма быстро и сноровисто принялась скрести пологую стенку соли, как бы стачивая ее.
Соль посыпалась тоненькой, сиротской, струйкой. Эдак всю жизнь можно скрести, ничего не наскребешь. Но Римма старалась сильно, пряча за работой волнение, и все-таки что-то там выскребала.
Работа пошла. Михалыч хакал и колотил своим ломом. Костик тюкал киркой, едва подымая ее на уровень груди. Со стороны казалось, что не он бьет киркой, а она качает его взад-вперед. Римма по-мышиному скребла лопатой, радуясь, когда струйка становилась чуть толще и насыпалась внизу муравьиным холмиком.
– Ты бы тоже взял лопату! – крикнула она Костику.
Излишне жизнерадостно кричала, это даже она сама почувствовала. Мимоходом покосившись на Михалыча, убедилась – смотрит. Смотрит, старый козел, не отстает. И что ты ему скажешь?
А ведь он молчать не будет. Кто-кто, а этот никогда не промолчит.
– Не, – отозвался Костик, – я лучше так.
– Зря, – сказала Римма. – Лопатой удобней.
И замолчала, не зная, что еще говорить. Да и не хотела говорить, потому что и так было все понятно.
Валера не шел. Вот и все. И кого она тут обманывает?
Прошло минут двадцать. Михалыч приморился. Махать ломом – не шутка. Кепка спустилась ему на затылок, телогрейка задралась на распахнутой груди. И бить он стал реже, все труднее вздымая лом.
Наконец, он остановился и закурил.
Римма ниже склонилась к лопате, заскребла шибче. Сейчас начнется.
Какое-то время Михалыч курил молча. Успокаивал дыхание и получал удовольствие от курения. И думал, как ему поступить: бить ее во всю силу или все же с пощадой? Хотя и так было понятно, что щадить он никого не намерен. Вон, глаза горят, как у волка. И голова опущена, вся ушла в плечи, и даже зубы оскалены. Того и гляди, кинется.
Римма в жертвах ходить не любила. Не в ее правилах.