Горечь победы. Любовь РябикинаЧитать онлайн книгу.
застряли в горле. Он все сглатывал и сглатывал что-то, мешающее ему говорить. Кадык на шее дергался вверх-вниз, вверх-вниз. Красивое лицо застыло и неожиданно превратилось в уродливую маску. Он протянул разом похолодевшую, трясущуюся руку к рубашке и начал неловко натягивать на себя. Русские молча глядели на него.
Жена кинулась к мужу. С криком уцепилась одной рукой за шею, мешая одеваться. Глядела на разведчиков и быстро-быстро что-то лепетала по-чеченски. По щекам текли слезы. Волосы растрепались, вновь закрыв лицо. Шамиль отстранил жену. Кое-как натянул брюки и заправил в них рубашку. Молоденькая женщина, упав на колени и прижимая кричащего сына одной рукой, кричала и плакала, цепляясь за ноги солдат. Сбиваясь с русского на чеченский молила оставить ей мужа. Разведчики осторожно отталкивали ее, стараясь не задеть ребенка. Все они знали, что его отец подрывал их друзей-саперов. Канарис впервые не произнес ни слова. Да и Стрелок не стал задавать вопросы в доме.
Когда Шамиля уводили, его жена поняла, что больше никогда не увидит мужа и полгода продолжавшееся счастье обрывается для нее навсегда этой темной грозненской ночью. Она кинулась к Шамилю. Дико вскрикнула, увидев его побелевшие от страха глаза и начала заваливаться, не дойдя пары шагов. Канарис, стоявший у косяка двери, успел подхватить и ее и ребенка. Осторожно положил на широкую кровать. Под крик младенца направился к двери со словами:
– На смерти других счастья не построишь…
Под плачь ребенка разведчики выволокли обмякшего, тоскливо оглянувшегося Шамиля за ворота и закинув в БРДМ тотчас отъехали, пока женщина не очнулась. Броня, тихо урча моторами, понеслась по грозненским разбитым дорогам на базу…
Железные ворота на Гаражной медленно задвинулись за броней. Алхаза и Шамиля с завязанными глазами завели в кабинет к Канарису и посадили на стулья возле стены. Усевшись в кресло, Вагурин стащил маску и включил лампу. Тяжело вздохнув, принялся писать отчет. Два опера от МВД и ФСБ, устроившиеся за столом напротив, планомерно задавали вопросы бандитам об их деятельности, старательно записывая ответы. Практически все уже было доказано и оперативники лишь уточняли время действия. Шамиль и Алхаз «колоться» добровольно не желали. То и дело слышалось:
– Мамой клянусь, не знаю!
– Аллахом клянусь, не видел!
Канарис морщился от кавказского акцента, продолжая старательно писать отчет. Его почерк был коряв и неровен. Такой в народе называют «как курица лапой». Время от времени он задумывался, а затем продолжал выводить буквы. Наконец он закончил писать. Удовлетворенно взглянул на сочинение. Отложив бумагу в сторону, с силой хлопнул ладонью по столу:
– Ну, хватит цирка! Сейчас вы нам все скажете… – Крикнул, глядя на дверь: – Леха!
В кабинет вбежал широкоплечий боец-сибиряк не высокого роста. Холодные серые глаза посмотрели на полковника, а тот скомандовал:
– Открой им глаза. – И тихо добавил: – В последний раз.
Чеченцы насторожились