Я спас СССР. Том II. Алексей ВязовскийЧитать онлайн книгу.
комнату с камином, и снова там за столом сидит Брежнев – правда, сегодня он не в спортивном костюме, а в темных брюках и в белоснежной рубашке. На столе перед ним снова графин с водкой и пепельница, полная окурков. Чувство дежавю усиливает мерное тиканье настенных часов и открытое окно с развевающимися на сквозняке занавесками…
Из вчерашней картины резко выбивается только черный пистолет, лежащий рядом с пепельницей, и пиджак, небрежно брошенный на спинку стула. Да еще свернувшийся змеей темный галстук на белоснежной скатерти стола. Видно, Брежнев куда-то собирался с утра, но плохие новости отменили его планы. Теперь вот сидит, напивается с горя – графин ополовинен.
– Комитет государственной безопасности. – Литвинов делает отмашку ксивой и сразу берет быка за рога: – Гражданин Брежнев, вы арестованы, сдайте личное оружие.
– Явились, вороны. – Ильич не трогается с места. – Кровь почуяли?
– Кровь – это скорее по вашей части, – не могу смолчать я.
Брежнев переводит на меня тяжелый мутный взгляд, и в глазах его отражается узнавание.
– Русин, ты, что ли?! Так ты тоже, оказывается, из этих… – Он кивает на Литвинова и морщится так, словно лимон проглотил.
– Леонид Ильич, с чего вдруг такое пренебрежение к КГБ? У вас вон в друзьях сразу три председателя Комитета – бывший, отстраненный и исполняющий обязанности! Это я про Шелепина, Семичастного и Захарова.
– В друзьях? – Пьяный Брежнев нехорошо улыбается. – Не смеши, Русин! Где они, эти друзья?! Втянули в свою аферу, а сами начали действовать за моей спиной…
– Так вы же не маленький, знали, на что шли, когда давали свое согласие на убийство Хрущева.
– Да не хотел я его смерти! Думал просто выиграть время и мирно Никиту на пенсию отправить.
Хорошая попытка отмазаться. Даже сделаю вид, что верю. Только ведь в моей истории именно Брежнев настаивал на физическом устранении Хрущева – Семичастный прямо рассказывает об этом в своих мемуарах.
– А вот подельники ваши по-другому решили. Переиграли они вас, Леонид Ильич!
– Чему радуешься, Русин? Думаешь, Никита тебе всю оставшуюся жизнь благодарен будет? Так он добра не помнит – завтра перешагнет и забудет! А вот я в отличие от него умею быть благодарным. Промолчал бы, не лез, куда не надо, мог бы большим человеком стать, Русин.
– А я не за спасибо стараюсь и не за блага. Мне, Леонид Ильич, за державу обидно, – повторяю я слова Верещагина, которые тоже пока никто не слышал. – Только вам, боюсь, этого не понять.
В этот момент я уже подошел к столу и, дотянувшись, подхватываю за ствол брежневский пистолет. Его наградной «вальтер» даже не снят с предохранителя. Брежнев с тоской провожает его глазами.
– Знаешь… я хотел ведь сначала застрелиться… – Ильич оборачивается на щелчок «Зенита». Это Димон творит фотоисторию. – Потом подумал: а какого черта?..
Застрелиться? Да кишка у тебя тонка! На такое ведь тоже большое мужество требуется.
Литвинов, заметив