Мадам «Нет». Екатерина МаксимоваЧитать онлайн книгу.
школьных времен, когда мы собирались на квартире родного дяди Плисецкой, Асафа Михайловича Мессерера, знала ее братьев Азарика и Алика. Очень любила Майину маму, Рахиль Михайловну. Помню, как на ее 90-летии я сидела рядом с Рахилью Михайловной: она мне что-то говорила, гладила по головке – гладила меня, и как будто – Майю, которой с нами не было… Иногда говорят: «Плисецкая такая эгоистка! Все только для себя, только для себя…» Да, я видела этот ее эгоизм и по отношению к чужим людям, и к своим собственным родственникам. Но я знаю о Майе и совсем другое, могу вспомнить не один случай ее бескорыстной помощи. Например, у меня до сих пор хранится чудесная коронка Плисецкой. В те времена, когда мы ничего не могли ни купить, ни достать и все украшения для спектаклей зачастую делали своими руками (крепили на каких-то проволочках, вставляли камушки из брошек), Майя сама, без всяких просьб, принесла мне свою коронку на спектакль, когда я впервые танцевала Аврору. В другой раз мне для съемок понадобился красный купальник. Приобретать костюм специально, ради только одного съемочного дня, для меня тогда было слишком дорого. Да его еще пришлось бы не просто покупать, а опять-таки где-то доставать или специально заказывать, на что потребовалось бы время, которым я не располагала. А у Плисецкой я видела точно такой купальник. Я решилась и попросила: «Майечка, вы не могли бы одолжить мне на один день тот красный купальник, в котором вы занимались?» Она тут же откликнулась: «Хорошо, завтра принесу». Подхожу к ней на следующий день после класса, а Майя вдруг протягивает мне большущий мешок прекрасных купальников! Я растерялась, начала отказываться: «Да столько не надо! Мне нужен всего-то один, я постираю и завтра верну обратно!» Майя только рукой махнула: «Возьми это все себе, что не подойдет – отдай кому-нибудь». Я побежала к нашим девочкам, раздала купальники – мы о таких даже и не мечтали! А Майя тогда уже много ездила за границу, привозила импортные. Еще помню, как она появилась в театре в невероятно элегантном костюме – стильные черные брючки, черная кофточка в полосочку. Я восхитилась: «Ах, Майя, как же красиво!» На следующий день Плисецкая подходит ко мне с пакетом: «Тебе понравилось – бери!» И хотя этот костюм мне велик, естественно, я берегу его как сувенир от Майи.
Когда много позже начались проблемы в театре, когда и Майю, и нас с Васильевым стали просто выживать, в какой-то момент мы собрались все вместе, и Родион Щедрин, который пришел вместе с Плисецкой, настаивал, что мы должны за себя постоять, должны что-то делать. Майя предлагала одно, другое, третье. И я тоже что-то сказала. А Родион Константинович вдруг заявил: «Майя, ты молчи и слушай Катю – она говорит правильно!» Наверное, Майе с тех пор так и запало, что «Катя говорит правильно»; и так для нее и осталось. Потом, помню, мы приехали на гастроли в Париж, привезли балеты Васильева «Икар» и «Эти чарующие звуки…». Завершались гастроли постановкой Плисецкой «Анна Каренина», на которую тогда часть французской прессы откликнулась не самыми восторженными