Буря в бокале. Евгений Михайлович ЛетоЧитать онлайн книгу.
ты удостоен великой чести быть избранником Его! Его посланником! На твои плечи возлагается великая миссия спасти заблудшие души грешников, открыть им глаза, явив чудо спасения! Иди и глаголь всему миру истину, открывшуюся тебе по воле Мируса! Его слово! Иди же и пусть да вера станет верным поводырём твоим! Я тебя благословляю!». Сразу же за этими словами, без всяких прочих процедур и подготовок, дверцы монастыря закрылись перед самым носом ошарашенного Унция. Правда, через миг дверца, вновь приоткрылась, ровно на столько чтобы рука прислужника протянула ему жиденькую котомку и поспешно захлопнула створку. Так, нежданно-негаданно, начался священный поход странствующего монаха Унция против грешников, осквернителей вечной славы Мируса).
– Я даже не могу вообразить, что вы чувствовали в этот момент пресвятой Унцио.– Блаженно закатив глаза, трепетно произнёс бортник, не видя ничего пред собой.
Носитель праведности Мируса пригладил бороду рукой, он и сам затруднялся ответить, что он ощущал, ворочаясь на твёрдой лежанке, сжавшие голову тиски и сухость во рту не в счёт.
– Благодатный голос возжёг во мне страсть истинной веры, указав верный путь.– Более себя, убеждая, нежели сообщая спутнику, произнёс Унцио.– Я исполнился святым словом и должен теперь излить его на голову каждой заблудшей души.
– Излить? Это как?– искренне не поняв попытался прояснить Рино.
Откровенно говоря, Унцио сам не знал, и не понимал как это? Для него вообще в новинку было заниматься, тем, чем сейчас он пытался заниматься. Куда привычнее для него была метла, вёдра, швабра на худой конец ночное бдение у жертвенного алтаря с освещённым сосудом скрутиловки под сутаной.
Вспомнив про былое, он потянулся к фляге, сделав огромный глоток, словно ища в нём ответ на мучивший его вопрос, и он таки нашёлся.
– Рино,– выдохнул он, жалея, что нет под рукой соленого огурца или на худой конец маринованного грибочка,– вот скажи мне, к примеру, ты скрутиловку пьёшь?– пребывая явно не в своей тарелке, поборник святости предпринял попытку встать на более-менее устойчивую для него почву.
– Бывает, иногда,– немного помявшись, выдавил из себя бортник, тут же быстро добавив,– но только во славу Мируса!
– Хорошо, я рад, что ничего человеческое тебе не чуждо, а стало быть, и божье, раз Мирус сотворил нас всех. Так вот, теперь представь, что скрутиловка, это слово божье, такое же крепкое, хорошо выдержанное и…
– Пьянящее?– внезапно перебил Унцио бортник.
– Рино! Побойся Мируса! Не богохульствуй!– монах схватился за свой звездунок, будто хотел огреть им посмевшего осквернить его речи грешника.
– Простите нижайше, святой Унцио, дракус видать попутал ляпнуть…
– Ты прав, без его участия тут не обошлось,– постепенно успокаиваясь, произнёс монах, продолжая неспешно излагать свои соображения.– Так, вот представь, что внутрь тебя изливается сия насыщенная благословением влага, и