Мертвецы не страдают. Алексей СабуровЧитать онлайн книгу.
оро человечество перестанет фотографировать. Я смотрю на тысячи людей вокруг, которые нацеливают камеры своих телефонов на все, что мало-мальски завладело их вниманием, и ясно представляю, как ленты «Инстаграма» и хранилища электронных данных заполняются мириадами снимков. В то время, когда каждый является фотографом, профессиональных фотографов ждет неминуемая смерть.
Еще в начале 2000-х, чтобы сделать по-настоящему качественные снимки, я тащил чемодан оборудования: тяжелую зеркальную камеру, десятки катушек с пленками, несколько объективов с линзами под разное освещение и тип съемки. Теперь же мой компактный Nikon ничего не весит, легко справляется со съемками в темноте, приближает в тридцать раз и стоит в пятьдесят раз дешевле, чем предыдущий комплект. Ну и, кроме всего прочего, я могу не зацикливаться на количестве пленки у меня в сумке, сделать серию из сотни кадров и потом уже выбрать лучший снимок или вообще посмотреть его сразу после того, как снял. Умными словами типа «экспозиция» или «выдержка» давно занимается искусственный интеллект фотокамеры, оставляя мне просто выбрать время и нажать на кнопку.
Вот и нет больше магии. Любой человек может стать настоящим таксистом, подключившись к «Уберу», любой может стать профессиональным фотографом, открыв сториз в «Инстаграме».
Тем не менее пока я еще устроен в издательском холдинге «Рус-Медиа», который выпускает русский Forbes, ОК! и еще пару деловых изданий, и им пока еще требуются люди, которые могут сорваться в любое место страны и нажать кнопку фотокамеры. Журналы, как и фотографы, находятся в полном непонимании, что им делать дальше. Бумажные тиражи падают каждый год, в интернете люди читают только их бесплатный контент. Новое поколение не хочет платить деньги за новости, ведь они и так есть бесплатно в «Гугле» или в лентах друзей. Наш холдинг еще держится за счет тех, «кому за сорок», а что будет потом, не знает даже генеральный директор. Ну, может, точно знает, что его уволят позже фотографа.
С этими невеселыми мыслями мы с журналисткой Лидой Соловьевой летели из Москвы в Пермь, чтобы затем пересесть на автобус до города Березники. Журнал задумал сделать большой репортаж об этом городе, уходящем под землю, о том, как можно делать бизнес на этом. Всем известно, что в 2007 году провалилась затопленная калийная шахта, образовав огромную воронку прямо в черте города, задев жилые районы и железную дорогу. Как оказалось, шахты были прорыты почти под всем городом, а структура горных пород такова, что вода со временем размывает их и возможность обвала резко возрастает. Об этом говорили еще в 70-х годах XX века, и даже был создан план по обратной забивке шахт отработанной породой, но затем случились изменения в стране – и новые частные собственники посчитали это решение нерентабельным и забыли об этом. А природа ничего не забывает и никогда не останавливается.
В результате еще нескольких провалов часть районов города закрыли, а людей решили переселить на другой берег реки Камы. Но, как уже стало привычным в России, деньги выделили, своровали, построив новые районы из дешевых и опасных для человеческого здоровья материалов, и в итоге никого не переселили. Так люди и остались жить в обреченном городе.
Но на первый взгляд Березники не показались обреченными. Широкая улица Пятилетки с новым асфальтом, по которой мы на автобусе доехали до гостиницы с оригинальным названием «Березники», выстроенная недавно высокая бревенчатая церковь, множество автомобилей на улицах говорили, что город живет и не думает умирать. Мы заселились в маленькие, давно требующие ремонта номера. «Здесь нет другой гостиницы», – ответила Лида на мой «What the fuck?!» в What’s App.
На следующий день начались встречи и съемки. Лида общалась с мэром города, генеральным директором «Уралкалия» (компания, которая владеет всеми шахтами под городом), представителями застройщика нового района в Усолье (все-таки деньги выделили снова, и дома на другом берегу Камы стали строить), владельцем компании, которая занималась сносом заброшенных зданий в опасных районах. Я делал фото ее собеседников, их кабинетов и строительных площадок. Все эти люди были очень оптимистичны. «Уралкалий» не планировал прекращать работу – он стал намного больше проводить мероприятий по укреплению шахт. Мэр и строители вообще мне показались близнецами, так как с одинаковым восторгом говорили о том, какие перспективы открываются городу в совершенно новых, не ограниченных старыми постройками районах.
Естественно, меня как фотографа заинтересовала возможность снять снос старых домов. Здесь есть атмосфера и трагичность, чего не сказать про шестнадцатиэтажки новых Березников, построенные под копирку. Я договорился, что назавтра приеду на площадку сноса и мне дадут максимальные возможности для съемок.
В конце дня я поехал в район первого рудника, где и начались провалы, в район, откуда уже выселили всех жителей. Всего в полукилометре от живой улицы Пятилетки начался мертвый город. На меня невидяще смотрели пустые окна домов, а старые вывески магазинов шептали свои истертые названия, уже не в силах говорить. Я шел, наслаждаясь получавшимися кадрами, и представлял, как здесь шла обычная городская жизнь, когда в этих окнах были стекла и люди за ними