Дети новолуния. Дмитрий Поляков (Катин)Читать онлайн книгу.
то ли запаха, то ли воспоминания вдруг до самого мозжечка пробило бешеное ощущение надвигающейся весны, которая означала хорошую добычу и жизнь. Весна брызнула ему в ноздри. И серо-голубой поочерёдно скосил глаз на приближающихся врагов. Он остыл и готов был побороться за свою шкуру.
Само собой, люди не знали этого и, уже утомившись и думая, что и волк тоже начинает терять силы, упрямо продолжали гон, стараясь тревожить зверя гиканьем и резкими сближениями и чередуясь в угонках, чтобы выматывать его, а самим отдыхать по возможности. В какую-то минуту серо-голубой припал к земле, выждал, когда с визгом и посвистом всадники двинули коней на него, и тогда, не успев перевести дух, он рванул вскачь. Он буквально летел длинными, уверенными прыжками, поджимая в воздухе лапы, чтобы сильнее оттолкнуться в новом рывке, держа хвост на отлёте, прижав уши, вытянувшись в струну, и всё набирал, набирал, набирал… И хотя кони устали, удивлённым всадникам тоже пришлось прибавить, чтобы добыча не ушла из виду.
Так продолжалось долго, слишком долго, слишком это всё затянулось, и люди решили кончать. Волк был уже не тот, да и угонщики тоже. Старик больше не улыбался и встревоженно поглядывал на темнеющие небеса.
Когда, казалось бы, клещи должны были вот-вот сомкнуться и отчётливо слышимым сделалось хриплое дыхание наседающих коней, серо-голубой вдруг резко вытянул ноги вперёд и даже перекувырнулся в брызгах подмокшего снега. Белый в яблоках конь с гулким топотом пролетел мимо, и серо-голубой ринулся вбок, оставляя обоих врагов прямо за собой. Теперь все их визги и крики утратили магический смысл, заставлявший волка беспомощно метаться внутри незримого круга, теперь им оставалось только догонять.
Взмокшая шерсть его потемнела и в сгущающихся сумерках приняла почти чёрный окрас; вывалившийся набок язык то и дело подхватывал на бегу грязный снег, от которого не было никакого толку; в глазах плескалась сиреневая муть, но фырканье и грохот копыт позади заставляли лапы работать на полную мощь; и без всякого уж понимания он бежал, чтобы только бежать сквозь несущийся в морду ветер навстречу спасительной темноте или чему там. Однако и людям было не до веселья. От лошадиных тел опасно стелил пар, и не было больше возможности остывать, чередуясь, и жгучая, злая досада незаметно оплетала их сердца.
Он всё же заскочил в балку – не в ту, к которой стремился, более плоскую, открытую – и заскользил по боковым отрогам. Люди держались верхами. Они уже вынули и намотали на кисти длинные ременные плети. Оставалось взять его измором с двух сторон. Когда волк погнал на другую сторону, старик дал по бокам своей белой в яблоках и, опустив руку с плетью, помчался прямо через ложбину наперерез, а молодой, прикинув, где может выскочить зверь, направил лошадь к этому месту. Скосив кровавый глаз на белую в яблоках, серо-голубой сперва дал ходу, вынудив её тоже наддать, а после вильнул круто и пошёл по отрогу наверх. Старик не заметил, как выскочил на подтаявший и подмороженный, припорошенный позёмкою