Армейские байки (сборник). Дмитрий ГорчевЧитать онлайн книгу.
дайте-ка мне вашу тетрадь. Та-а-а-ак. Что это? – А там, надобно сказать, совсем не по теме. – Это что это такое, Темкин?
– Это, товарищ майор… я… мнэ… это вот я… это знаете ли…
Короче, пошли мы с Васей в штаб, выписали записку об аресте, и повел он меня, радостный, на кичу.
С формулировкой «отказ от конспектирования политзанятий».
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Собственно, в этот день я так и не сел, потому что на киче не было свободных мест. Но упорный Вася меня все-таки туда через несколько дней отправил.
И там меня ожидал приятный сюрприз.
Но об этом чуть позже.
Несколько слов о самой киче.
Наша, морпеховская, гауптвахта славилась особой жестокостью нравов, в силу этого к нам приводили на отсидку и «кузнечиков» – бойцов сухопутных войск, и «мореманов» – то есть моряков с «коробок», как мы называли корабли. Вот этим друзьям действительно сиделось у нас не сладко. Но в природе должен быть баланс, поэтому угодившие на кичу морские пехотинцы жили вполне себе вольготно.
Собственно, сама кича представляла собой небольшой домик, в котором находилось и караульное помещение первого караула, и собственно тюрьма. В гауптвахте было несколько камер: две или три «одиночки», две общих – рассчитанных на десяток человек, и так называемый «трамвай» – карцер.
Карцер – совершенно жуткое место. Это такая клетуха примерно метр на метр с утыканными камнями стенами, так что можно в ней только стоять. Не получится ни сесть, ни прислониться к стене. Сажали туда бойца, раздетого до трусов, а палубу заливали водой, чтоб на жопу не садился. Мрачная камера. Но, по счастью, я ее видел только снаружи.
Привел меня на губу кто-то из наших сверхсрочников, кажется, Борька Черепахин. Сдал, как положено, коменданту и удалился.
– Опа! Тема! Тебя че, посадили?
– Юрец, братишечка, здорова. Посадили, суки, бляди.
– Да за что же это? Политконспекты, сука, не писал? Так за это же не сажают.
– Не, не за конспекты. Аранжировку отказался писать.
– Ни-ху-я себе!
Комендантом кичи оказался мой хороший приятель, паренек с моего призыва.
– Тема, куда тебя сажать-то? В «трамвай» – гы-гы – хочешь?
– Блять, Юрец, сам в «трамвае» сиди. Какие опции у меня есть?
– Ну, могу в «общак» посадить. Но не советую, там сейчас морпехов нет, одни чурки зеленые.
– Бля, лажа. Отпиздят ведь, суки, с них станется. Сажай в одиночку, покачумаю. Шинелку только оставь мне, дабы не задубеть.
– Шинелку оставлю и ремень тебе твой оставлю. А задубеть не задубеешь, тут отопление пиздец как ебашит.
По правилам шинель и ремень у арестованного отбирались. На ночь выдавался «вертолет» – настил из досок, на котором можно было переночевать. Днем, теоретически, боец находился на общественных работах. А практически Юрка оставил мне и шинель, и «вертолет», и я два дня тупо спал. Спал, ел и пил. Прием пищи происходил так: в караулку приносили с камбуза еду, потом кто-нибудь из арестантов накрывал