Печенеги, торки и половцы. П. В. ГолубовскийЧитать онлайн книгу.
удалось спрятаться под мостом. Окрестности Киева потерпели опустошение и в 997 г., когда печенеги осадили Белгород, который избежал разграбления, по словам предания, только благодаря находчивости старшин, убедивших печенегов в неистощимости своих колодцев киселя и меда, при которых они могут вечно сидеть в осаде. Почему печенеги отступили, мы не знаем, но они не взяли Белгорода[240], а Русь могла бы смеяться, что «Печенези киселя бегають».
Но дело не ограничилось этими двумя набегами. При Владимире Святом борьба с печенегами «бе, по выражению летописи, беспереступа». По известию нашего источника, борьба эта шла успешно для Руси. В X в. начинается укрепление границ ее городами. «И нача ставити (Владимир) города по Десне, и по Устрьи, по Трубешеви, и по Суле и по Стугне»[241]. Если мы бросим взгляд на карту, обратим внимание на направление течения рек Сулы и Трубежа, то увидим, что они действительно могли служить самыми удобными стратегическими линиями для защиты Руси в то время. Обе эти реки совершенно замыкают территорию Переяславского княжества: их верховья находятся в Черниговской области, а впадают они в Днепр. С постройкой городов являлось два ряда укреплений. Предполагалось, как видно, что, прорвавшись через первую линию, кочевники должны будут остановиться у второй. С юго-востока Киев был таким образом защищен, а только его безопасность и имелась в виду Владимиром Святым. «Се не добро есть мало городов около Киева»[242], – говорит он. С этой целью он делает к югу от Киева засеки, и так называемый Змиев вал, сохранившийся и до сих пор, представляет, кажется, остатки воздвигнутых Владимиром земляных укреплений[243]. Все остальное пространство земель, принадлежавшее подчиненным киевскому князю племенам, оставлялось на произвол судьбы. Племя уличей и тиверцев, как самое крайнее, должно было подвергнуться наибольшей опасности.
Может быть, холодное равнодушие киевских князей к судьбе их обусловливалось установившимися политическими отношениями этих племен к Киеву. Мы имеем полное право предполагать, как сказано выше, что уличи и тиверцы по культуре стояли выше других русско-славянских племен. Поэтому они с большим успехом сопротивлялись притязаниям Киева. Мы находим даже в летописи интересный факт, заставляющий признать их единственно самостоятельными племенами в то время, как другие платили дань кому-нибудь. Летопись несколько раз повторяет, что поляне, северяне, радимичи и вятичи были обложены данью в пользу хазар[244], но нет в ней ни одного упоминания, ни одного намека, что тому же подвергались уличи и тиверцы. Одно за другим без особенного сопротивления подчиняются племена Киеву, и только уличи и тиверцы оказывают противодействие. «И бе обладая Олег деревляны, – говорит летопись, – полянми, радимичи, а со уличи и тиверцы имеяше рать»[245]. Мы встречаем только раз участие этих племен в походах русских князей, и то в качестве союзников, а не подчиненных, именно в походе Олега 907 г., но и то только одних
Ипат. лет. Стр. 83–84, 85. Никоновская сообщает и такие данные: «В лето 978. Победи Ярополк печенеги, и возложи на них дань». В лето 979. Приде печенежский князь Илдея и, бил челом Ярополку в службу; Ярополк же прият его, и даде ему грады, и власти, и имяше его вчести велице». Никон, лет. Ч. I, стр. 61, СПб. 1767 г.
Ипат. лет. Стр. 83.
Ипат. лет. Стр. 83.
Monum. Poloniae historica. v. I, p. 224. Змиев вал начинается в Киевском уезде, при местечке Трипольи, проходит через село Барахтянскую Ольшанку, степью мимо села Кодака, полями селений Порадавки, Великой Снитинки, Фастова и селения Пивни; потом вступает в Сивирский уезд на земли селения Белок. (Фундуклей. Обозрение могил, валов и городищ. Киев. 1848 г. Стр. 30).
Ипат. лет. Стр. 10, 11, 13, 14.
Ипат. лет. Стр. 14. Известие Никоновской летописи об отдаче дани с уличей Свенельду, об осаде Пересечня, о переселении уличей куда-то с Днепра подвергалось не раз разбору и толкованиям. Но так как могли являться только более или менее вероятные гипотезы, так как за этот период в Никоновской летописи встречаются большие анахронизмы, то мы считаем более удобным опираться только на летопись Ипатьевскую, не имея повода сомневаться в ее известиях.