Город возможностей. Николай ВершининЧитать онлайн книгу.
игрока. Действительно. Он играл на стадионе размером с детский и вдруг попал на взрослый, на поле, в десять раз большее. И не может привыкнуть к тому, что играть нужно совсем по-другому. Он по привычке несется за мячом на другой конец поля. Но так как поле огромное, он выдыхается и никак не может отдышаться. Уровень претензий к себе огромный, и даже обдумать некогда, как проложить путь.
С одной стороны, я считал, что в Москве можно заняться чем-то более солидным, чем в регионах. Но никак не мог найти времени для того, чтобы спокойно обдумать новые направления развития. Эта неразбериха в собственных желаниях и целях может длиться всю жизнь или внезапно прекратиться. Но прекратится она, когда игрок вдруг получает такой силы удар, после которого уже себе дороже не размышлять. Привычка суетиться и что-то все время делать иногда может быть крайне вредной. То, что я делал, давало результат, которому надо было радоваться. Но я почему-то полагал, что у меня в первый же год дела должны идти в гору. Все иллюзии и мечты выдалбливались из меня отбойным молотком жестокой реальности. А ведь еще недавно я ожидал, что все будет здорово, как в кино. И уже был не рад своему приезду. Появились первые мысли отчалить обратно. Естественно, мое восприятие Москвы, особенно первых лет, было достаточно мрачным.
Если я приезжал на окраинную станцию метро, то ощущал лишь запахи биотуалетов и неопрятной толпы. Если ехал в метро – видел бомжей и каких-то бедолаг.
Аналогичное моему восприятие я увидел в описании Москвы Гиляровским. Начинается оно с мрачных Хитровских трущоб, каких-то бедняков, воришек, пьяниц, картин, пронизанных нуждой и бедностью. Такое ощущение, что описывается не московский быт конца девятнадцатого века, а жизнь ссыльных на каторге. Например, после описания Хитровки «дядя Гиляй» дает смачное описание сточных тайн Неглинки. Это ж надо залезть ради этого в канализационный люк! После описания питейных притонов и пьянчужек повествование теплеет. Вот промелькнуло общество художников, начинается описание ресторанов, купцов и всяческого старинного «гламура». От черного и скверного – к светлому и радостному. Заканчивается повествование подлинным восхищением Москвой, описанием смачных трапез в шикарном трактире. Здесь я могу предположить: как любой провинциал, Гиляровский видит вначале только самую темную сторону московской жизни. Не приспособившись к ней и прикладывая огромные усилия, чтобы найти здесь достойное место. В этот период Москва кажется мрачной и поворачивается самой темной своей стороной: Хитровкой, Сточной канавой, трактиром «Каторга». Гиляровский показывает все ее недостатки, стоки. Но по мере приспособления и достижения успехов восприятие Москвы все теплеет. Потом уже идет повествование исключительно о радостной стороне жизни в Москве.
С женой мы постоянно спорили. Она мне твердила, что народ в метро одет весьма прилично: «Где ты увидел неряшливых и безвкусно одетых людей?» Тогда как я видел большую шевелящуюся массу слишком «по-разному»