Чернильная смерть. Корнелия ФункеЧитать онлайн книгу.
задавать вопросы: почему деревья зеленые, а не красные и почему у нас пять пальцев, а не шесть».
Разумеется, Роксана знала средство от тошноты. Реза с интересом слушала ее рассказ о том, какие травы помогут потом вызвать приток молока, когда на двор въехал Фенолио. Реза с недоумением спросила себя, почему у него такой виноватый вид, – нечистая совесть явственно виднелась на морщинистом лице, словно грустная маска Баптисты. Но тут она увидела Фарида и Мегги – и страх на лице дочери.
Роксана обняла ее, когда Фенолио, запинаясь, рассказал о том, что случилось. Но Реза сама не понимала, что чувствует. Страх? Отчаяние? Злость? Да. Злость. Это было самое первое ее чувство: она была зла на Мо за его легкомыслие.
– Как ты могла его отпустить? – крикнула она Мегги так резко, что Силач вздрогнул.
Слова вырвались у нее прежде, чем она успела о них пожалеть. Но злость осталась, злость за то, что Мо поехал в замок, хотя прекрасно сознавал опасность, и за то, что он сделал это за ее спиной. Он не сказал ей ни слова – зато дочь взял с собой.
Реза расплакалась, и Роксана погладила ее по голове. Слезы злости и страха. Ей так надоело мучиться страхом. Страхом перед горем Роксаны.
Предательский знак
– Так-так, – сказала Фуксия, цепко глядя в лицо Стирпайка. – Что, решил уничтожить жестокость? Жадность? И что там еще ты говорил? Откровенно говоря, сомневаюсь, что у тебя хватит на это сил.[7]
Его ожидает тюрьма, это ясно. А потом? Мо отлично помнил, какими казнями грозил ему Змееглав. «Это может длиться не один день, да, много дней и ночей». Бесстрашие, не покидавшее его последние недели, холодное спокойствие, которое придали ему ненависть и Белые Женщины, – все это ушло, словно никогда не бывало. Смерти он не страшился с тех пор, как повстречался с Белыми Женщинами. Она казалась чем-то знакомым, а порой и желанным. Но вот переход к ней – совсем другое дело, а еще то, чего он боялся даже больше: оказаться взаперти. Он слишком хорошо помнил отчаяние, караулившее за тюремными решетками, тишину, в которой собственное дыхание казалось оглушительно громким, каждая мысль была орудием пытки, каждый час вводил в искушение разбить голову об стену, чтобы ничего больше не слышать и не чувствовать.
После страшных дней, проведенных в застенке Дворца Ночи, Мо не выносил закрытых дверей и окон. Мегги, похоже, стряхнула с себя заключение, как птенец – скорлупки, зато с Резой творилось то же самое, что и с Мо, и если один из них просыпался ночью от страха, то успокоиться им удавалось только в объятиях друг друга.
Только не новая тюрьма!
Поэтому так легко быть храбрым в битве – там всегда можно предпочесть смерть плену.
Может быть, ему удастся в темном коридоре вырвать меч у одного из солдат, когда они отойдут подальше от сторожевых постов. Они были расставлены повсюду, на груди у постовых красовался герб Зяблика.
Перевод А. Сумина, О. Колесникова.