Моя тетушка – ведьма. Диана Уинн ДжонсЧитать онлайн книгу.
нет, а потом аккуратно разложили ей одежду на утро. Тетушка Мария, конечно, сказала, что и этого от нас не требует.
– Завтрака мне тоже не нужно, раз Лавинии нет и некому принести мне его в постель, дорогая, – таков был последний запрос тетушки Марии.
Мама пообещала принести ей завтрак на подносе ровно в восемь тридцать. Отличный метод доведения до ручки. Я спустилась вниз и испытала его на Крисе.
– И вовсе не нужно приносить чемоданы в дом из машины, – сказала я. – Мы прекрасно поспим на полу, не раздеваясь.
– Ой! – вскинулся Крис. – Тьфу ты, забыл про чемоданы!
Он вскочил и бросился за ними и только потом понял, что я смеюсь. Он никак не мог решить, как ему быть – тоже смеяться или рычать на меня, – и тут сверху послышался вопль тетушки Марии. Мама, которая уже спустилась на полпролета, в панике метнулась обратно, испугавшись, что тетушка упала с кровати.
– Когда Лавиния здесь, я прошу ее всегда отключать газ и электричество ровно в десять, – прокричала тетушка Мария. – Но вы мои гости, так что можете оставить все включенным.
В результате я пишу это при свечке. По другую сторону свечки сидит мама и составляет длиннющий список всего, что мы завтра купим для тетушки Марии. Я читаю его вверх ногами: там есть и сковородки, и картошка, и рыбное филе, и садовые ножницы. Очевидно, в саду маму тоже попросили «не трудиться».
Вообще-то электричество мы не отключали до четверти одиннадцатого, чтобы при свете устроиться в комнатах. Маленькая комната Криса выходит на лестничную площадку и битком набита книгами. Я ему завидую. Конечно, я не против жить в одной комнате с мамой, но кровать там не очень большая и полно вещей Лавинии. Как сказала мама – не без лукавства, – похоже, Лавиния уезжала в большой спешке. Шкаф и комод набиты одеждой. Она оставила на подзеркальнике серебряные щетки для волос, а под кроватью – тапочки, и мама жутко разволновалась, как бы не нарушить у нее порядок. Серебряные щетки и фотографию Лавинии с матерью в серебряной рамке она переставила на верхнюю полку. Лавиния из тех людей, которые всю жизнь выглядят старенькими. Помню, когда я в пер вый раз приезжала сюда и была совсем маленькая, то думала, будто Лавинии лет девяносто. На фотографии Лавиния с матерью кажутся двойняшками – две сияющие старушки. На одной надпись фломастером «Мама», на другой – «Я», значит, точно не двойняшки.
А потом, в десять пятнадцать, когда мама доставала из ванны горшки с цветами, чтобы засунуть туда Криса – Крис считает, будто в ванне он моется, а по-моему, просто мокнет в собственной грязи, – кто-то замолотил в заднюю дверь. Крис открыл ее, мы с мамой подбежали к нему. Там стояла какая-то женщина и светила в нас ярким фонарем. Она была мамина ровесница, а может, и моложе, сами понимаете, как трудно бывает разобраться, и вся такая чистенькая и накрахмаленная, словно монашка.
– Вы, должно быть, Бетти Лейкер, – сказала она маме. – Меня зовут Элейн. Я ваша соседка, – добавила она, когда поняла, что нам ее имя ничего не говорит. И прошагала мимо нас с Крисом, будто мы были пустое место. –