Безмятежные годы (сборник). Вера НовицкаяЧитать онлайн книгу.
rel="nofollow" href="#n_51" type="note">[51]. Все мы хохлатками и нарядились, накрутили вроде таких… Как они называются?.. Ну, что малоросски на головах носят, тряпочки такие? Ну, все равно. Поняли? И сзади концы прицепили, будто ленты и косы, обмотались пестрыми салфетками, скатертями. Очень хорошо. Сидим. Вдруг из другой комнаты пение:
Я до кумы иду
Ей кулечек несу,
Аутом, у куле
Черевички куме.
Входит Петр Иванович в военной форме с аксельбантами, а сверх сюртука вместо кушака повязан пестрый платок, что наша Дарья на рынок надевает, на голове моя серая барашковая шапочка, как хохлы носят, под рукой кулек, и входит он приплясывая и опять припевая:
Я до кумы иду
Ей кулечек несу…
Ну, потом подходит к нам, здоровается, начинает из «куля» вынимать то одно, то другое и всем хохлаткам раздаривать. Мы все рады, все заглядываем в «куль», а он из него вещицы все тянет да тянет.
Это был «куль».
Потом второе: «Э… э… э». Будто мы в ложе, а один господин (Боба) все э-кает, так фатовато, противно говорит.
Последнее – «бяка». Вот как мы тут все живы остались и не перемерли со смеху, так я и до сих пор не знаю. Уж не говорю про Любу, про меня, но даже мамуся платком слезы вытирала, так она смеялась.
Третью картину, самую эту «бяку», так изобразили:
Мы все – маленькие дети, только Женя – гувернантка. Мы одни в комнате, шалим, кричим, деремся. Вдруг дверь отворяется и Петр Ильич в бумажной шапке с султанчиком, за поясом зонтик вместо шашки, вприпрыжку, верхом на половой щетке вскакивает в комнату и начинает как будто давить нас. Мы визжим, кричим, он все скачет. Дверь распахивается, влетает гувернантка – Женя. Как посмотрела она на Петра Ивановича – и роль свою забыла, чуть на пол не садится от смеха. Наконец с силами собралась, стала бранить нас, всех по углам рассовала, а мы ей со всех сторон: «Злюка!», «Бяка!», «Бяка!» Петр Иванович схватил ее за платье, сам все верхом на щетке скачет и ее за собой по всей гостиной за юбку тянет и громче нас всех: «Бяка»! «Бяка»! «Бяка»!
Кто не видел, и тому, я думаю, смешно читать будет, а посмотреть, так, я вам говорю, умереть можно.
Целое было – «кулебяка». Ничего особенного: именины и угощают кулебякой.
Другая шарада была тоже уморительная, не так чтоб и слишком comme il faut[52], но ведь мы были все свои, только родные.
Петр Ильич не считается, он все равно что свой, да и тут опять он одну из главных ролей исполнял. Я ее все-таки запишу, а коли кого-нибудь из читающих мой дневник уж очень большая comme il faut’ность[53] одолеет, пусть перемахнет странички через две, но только, право, он много потеряет. Уж мамуся моя, вы знаете, у-ух как за bon genre[54] стоит, а здесь и она не выдержала, смеялась как девчурочка.
Другая шарада была – «карикатура».
Первая картина – корчма. Женя в переднике (накидка с подушки), платочек (чайная салфетка) на голове – хозяйка. Публика заходит закусить и выпить, кто рюмочку, кто две. Вдруг дверь с шумом распахивается, и в шапке набекрень вваливает гуляка-француз
Прилично
П риличность – производное от французского
Хороший тон