В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
Глафира Семеновна посмотрела на него вослед в свое золотое пенсне и снова обратилась к мужу:
– Ты не находишь, что он очень похож на итальянского певца Котони?
– Кто? Кондуктор-то? Вот уж нисколько!
Подъехали к станции Сливница. На платформе стояли черномазые мужики и бабы в пестрых платках. Бабы продавали молоко в пузатых глиняных кувшинах. Глафира Семеновна и на них начала умиляться.
– Ты посмотри, какие у них добродушные лица, – указывала она мужу.
– Не нахожу. По-моему, такие же, как у сербов, которые тебе не нравились.
– Да что ты, что ты! У сербов лица носатые, насупившиеся брови дугой, и смотрят они исподлобья, а тут веселый, открытый взгляд. Нет, ты это говоришь для того, чтобы только противоречить мне.
Глафира Семеновна купила даже у одной из баб кувшинчик с молоком, заткнутый сеном, но пить молоко не смогла. Оно было или козье, или от буйволицы, тянулось и, кроме того, припахивало навозом.
– Вот тебя добродушная баба и поднадула на молоке, – подсмеивался Николай Иванович.
– Нисколько не поднадула. А я сама была виновата, что не спросила у нее, какое это молоко. Ну да все равно, кувшин останется в воспоминание.
За Сливницей начали спускаться из горных ущелий в равнину Софии. Вот и Костинброд – последняя станция перед Софией, о чем супругам сообщил болгарский священник, вышедший из своего купе и остановившийся у окна в коридоре. Глафира Семеновна стала быстро собирать свои вещи и увязывать их в ремни. Николай Иванович подошел к священнику, поздоровался и начал рассматривать его. Кроме черной камилавки, священник этот ни по манерам, ни по одежде ничем не отличался от наших священников. Та же ряса с широкими рукавами, та же манера держать руки на желудке при разговоре.
– Какие дивные места-то мы проезжали давеча, – сказал священник. – Какие неприступные горы! Когда-то эти горы кишели разбойниками.
– Да на кого тут было нападать-то разбойникам? – усомнился Николай Иванович. – И при железной-то дороге очень мало движения.
– На проезжих они не особенно много и нападали, но они целые села, целые города держали в страхе и брали с них дань.
Когда в коридор к ним вышла Глафира Семеновна, священник указал в даль, видневшуюся из окна, и сказал:
– А вон уж купола и минареты Софии виднеются. До освобождения Болгарии это все были турецкие мечети.
– Ну а теперь превращены в болгарские храмы?
– Нет, болгарский народ не особенно религиозен и не заботится об увеличении церквей. В Софии одна мечеть превращена в тюрьму, другая в интендантский склад, третья еще во что-то. Одна мечеть оставлена туркам для богослужения.
Глафира Семеновна начала его расспрашивать, что в Софии есть достопримечательного для осмотра, на что он отвечал:
– Да ничего. София город, только еще начинающий возрождаться. А по-моему, даже и не возрождаться, а зарождаться, хотя и помнит он императора Траяна. В старину он назывался по-болгарски Средец, но обширностью и богатством никогда не отличался.