Дом пересталых. Зосима ТилльЧитать онлайн книгу.
мыслей стихает, и его пять минут назад бывшей бурной река истекает в маленький ручеёк. После и он без остатка впитывается в благодатную почву охватывающей меня нирваны. Совсем.
В голове ватная пустота. Безмятежно. Умиротворенно. Невесомо… Мягкие вибрации над поверхностью тела. Немота и спокойствие. Звуки и мысли стихли. Их место заняла тишина. Всепоглощающая. Но и она почему-то не давит своей абсолютностью, не трещит погремушкой случайно просочившихся звуков. Тишина умиротворяюща, как тихий шепот перекатывания лесного родника, как еле слышный шорох гонимых ветром падших осенних листьев.
Я большой и разлапистый. С шершавыми лопухастыми листьями. Яркий, как многократно отражённое солнце. И одновременно такой же утилитарный, как… подсолнечное масло в летнем салате из помидоров-огурцов-редиса. Ароматное, с запахом жареных семечек, которые, были бы зубы, можно грызть часами, не в силах оторваться. Я – свойство, прочно вошедшее в фольклор, халва, непритязательное лакомство детства и мёд! Кто-нибудь пробовал слегка загустевший подсолнуховый мёд? Особенно он хорош в смеси с гречишным – чистый шоколад, только лучше! Оказывается, я – подсолнух!
Я провалился в мягкое и пушистое облако небытия. Сколько я здесь уже нахожусь? Время растянулось, как жвательная резинка, и продолжает стлаться, истончаясь до невесомой невидимой нити паучьей паутины… Я уже сплю, или это ещё очередное путешествие в себя? Может это – явь, и всё происходит на самом деле? Сон во сне или явь наяву? Или всё намного сложнее? А может быть гораздо проще?
Душа – определённо материя, со всеми сопутствующими ей физическими свойствами. И, как материя тонкая, в пространстве она должна перемещаться медленнее тела, обладающего большей массой и инерцией. В те времена, когда люди передвигались со скоростью бегущей лошади, наверное это не так бросалось в глаза. Сегодня мы живём в таком ритме, что при каждой дальней поездке наши души расстаются с телами, отделяются от них, как дым от курящего на ходу меня, как аромат моего одеколона: тела переместились, а шлейф остался.
Моя душа, конечно, тоже движется вслед телу, влекомая потоком поднимаемого мной ветра, но гораздо-гораздо медленнее. Замечаю это каждый раз, прибывая в конечный пункт любого своего маршрута: весь первый день не могу отделаться от ощущения, по факту в комплекте с чемоданом прибыло только тело физическое. Тело, которое принято называть астральным, пока задерживается. Вокруг меня бродит масса биороботов, за спиной которых потихоньку нарастает гул сонма бесхозных заблудившихся душ, мечущихся в пространстве в поисках какого-либо пристанища. Растерянных, а от того временами забредающих перевести дух не туда, совлекшись и оправившись, наскоро протерев запотевшие очки, спрашивающих друг у друга, не видел ли кто взъерошенного мужчину средних лет с тёмными кругами хронического недосыпа вокруг глаз цвета любимого напитка или хрупкую женщину в тяжёлых доспехах неженского стоицизма…
Вдруг откуда-то сверху солнечным светом льётся: «Эй, балет! Галоп-алле! / Мне тридцать