Мальчики войны. М. М. КирилловЧитать онлайн книгу.
Навстречу мне по тропинке, вдоль по улице, шел высокий старик с бородой. Я прошел мимо, но он остановил меня и сделал замечание: «Мальчик, ты должен здороваться с каждым встречным, даже если он тебе не знаком». Я поздоровался, то есть пожелал здоровья. В Москве такого правила не было.
Избы были высокие, все из толстых бревен, кое-где поросшие мхом. Людей было мало, особенно мужчин. Недалеко от нашего дома стояла двухэтажная школа.
Все последующие дни большую часть времени я и Саша проводили во дворе и в доме. В конце августа было еще тепло, и мы изредка выбирались на запруду, по которой из одного конца деревни в другой шла дорога. Речка была маленькая, но перед запрудой накапливалась, превращаясь в вертящийся омут, и с противоположной стороны сливалась вниз в глубокий овраг. Как-то мы с Сашкой улеглись на плотине и, упершись руками о ее край, смотрели вглубь воды, наблюдая за рыбешками. Вдруг Сашка нечаянно оперся об меня, и я от неожиданности чуть не свалился в омут. Каким-то чудом я сохранил равновесие и не упал. Плавать-то я не умел, а людей поблизости не было.
Другие семьи, приехавшие с нами, разместились в разных концах села. Виделись редко. У кого дети были постарше, устраивались на работу – учетчицами на ферму, кухарками в ясли, в аптеку и т. п. Большинство из них были с высшим образованием. Для них это было подспорье. А мама не могла никуда устроиться: у нее на руках был маленький. Ждали писем из Москвы от отца и аттестата (документа, по которому нам выдавались деньги). Те деньги, что были с собой, уже заканчивались. Первое время мама покупала у хозяев молоко и картошку. Делала пюре. Покупала еще морковь. Хозяева тоже жили бедно. Трудодни не оплачивались. Их отец уже был на фронте. Конечно, они понимали, каково маме с тремя ребятишками, жалели. Иногда пекли оладушки и угощали нас. Пригодилось нам и печенье, привезенное из Москвы. Мама давала его нам по штуке вечером, да и Вовочка с удовольствием сосал его.
Иногда забегал председатель на деревянном костыле, помогал, чем мог, а главное, строго спрашивал с хозяев, чтобы нас не обижали. В соседнем доме жили женщина средних лет и ее сын – восьмиклассник. Они выписывали газету «Правда» и делились с мамой новостями. Они очень переживали наши военные неудачи. А у кое – кого из наших хозяев эти неудачи вызывали злорадство. Это было непонятно. Мама мне объяснила, что они из раскулаченных, то есть, по их мнению, в прошлом обиженных советской властью.
В середине августа из Москвы, от отца, стали приходить письма, чаще всего, в виде трехугольничков и открыток. На них стоял знак цензуры.
Вот первое из них (от 5.08. В это время мы еще ехали в теплушке). «Дорогие мои! Если бы вы знали, как мне нехватает вас. Утешение одно – много работы Можно работать сутки и всего не переделаешь. Живу на службе. Гитлеру проклятому за все скоро голову свернем и тогда опять будем вместе. Машенька, скажи Мише, он уже большой мальчик, ему надо маму слушаться и помогать ей во всем….». Мама писала ему в эти же дни: «Дорогой папка! Все никак не можем дождаться от тебя письма. А мы тебе уже много писем послали.