Изюм из булки. Том 2. Виктор ШендеровичЧитать онлайн книгу.
Все это происходило в полной тьме. Перед тем как снова отрубиться, я на секунду зажег свет. Была половина шестого утра. Сволочи, подумал я – и провалился обратно в сон.
Наутро я подошел к девушке у стойки и злобно поинтересовался, какого черта она соединила со мной какого-то идиота в половине шестого утра.
Девушка испуганно оглянулась на стоявшего рядом охранника. Охранник закаменел лицом. Мне показалось, что им обоим не понравилось определение «идиот».
– Ну хорошо, – сказал я. – Значит, так. У меня к вам просьба. Завтра, ровно в половине шестого утра, позвоните, пожалуйста, в сто второй номер и передайте, что Шендерович благодарит за приглашение и извиняется, что не смог прийти.
Шутка казалась мне адекватной и даже изящной. Я улыбнулся, полагая, что девушка-портье оценит это изящество. И тут понял, что значит выражение «короля играют придворные».
Портье побелела лицом и с отчаянием в глазах замотала головой. Охранник же отвернулся, всем видом давая понять, что ничего этого не слышал вообще.
– Слушайте, – сказал я. – Кто у вас там живет, в сто втором?
И портье тихо ответила:
– Хабаров.
Тут уже, наверное, побелел лицом я.
Хабаров был главой «уралмашевских», по совместительству – депутат местного совета. Он и его «братки» закатали под асфальт конкурентов еще в середине девяностых – и с тех пор рулили Е-бургом на законных основаниях.
Хабаров был хозяином города и, как выяснилось впоследствии, владельцем этой гостиницы… Если бы я ночью успел толком проснуться и послать его вдоль по алфавиту, моя гастрольная деятельность, полагаю, могла закончиться прямо в этой гостинице, вместе с жизнью.
Через месяц с небольшим Хабарова арестовали, а еще через неделю – повесили в тюремной камере. Я тут ни при чем, так совпало.
Координатор протеста
Дело было в Нижнем Новгороде.
Ясным весенним днем иду, гляжу: митинг у памятника Минину. Транспаранты, мегафон, тетки-активистки собирают подписи… Оказалось, вся эта суета – в защиту местного вора Климентьева: он только что победил на выборах мэра, и его, наконец, посадили.
Ну митинг, флаги… Я, как та гоголевская крыса, пришел, понюхал и пошел прочь. И как раз мобильный зазвонил…
И вот иду я по главной нижегородской улице к Дому актера и разговариваю по телефону – глядь, откуда ни возьмись, человек с телекамерой. Забегает спереди и, пятясь, снимает, как я иду. Узнали, думаю. Неловко, хотя приятно, конечно. Но откуда этот папарацци? Неужели караулил?
Вдруг – вторая телекамера, третья… И все забегают передо мной – и снимают, как я иду. Тут я заподозрил неладное. Что-то, думаю, густовато. Я все-таки не принцесса Диана.
Оборачиваюсь – мамма миа! Все климентьевские бабушки-страдалицы со своими лозунгами идут за мной по улице.
Я – в Дом актера, а они – к местной прокуратуре!
Телевизионная картинка в тот день была классная: митинг в Нижнем Новгороде в защиту вора Климентьева; впереди, с мобильником в руках, – я!
Координирую