Клятва. История сестер, выживших в Освенциме. Рена Корнрайх ГелиссенЧитать онлайн книгу.
а ветерок, хоть в нем и чувствуется морозец, отнюдь не суров.
В доме меня тепло приветствует Ренин муж Джон. Мы жмем друг другу руки, и он кричит:
– Мамочка! К тебе приехала прекрасная леди!
Через гостиную к кухне мчится Рена – этакий сгусток энергии. Я представляла себе ее совсем не такой. Она энергична, жизнерадостна, словоохотлива.
– Папочка, предложи ей сесть. Ого, какая ты высокая! – улыбается она мне.
– Правда? У нас в семье я коротышка.
– А я в своей – великан. – Ее глаза радостно блестят.
– Хэзер, пойдем, поглядишь на Ренин бельевой шкаф! – Джон жестом зовет меня за собой.
– Ян, не надо! – Она принимается отчитывать его по-голландски, но потом – чтобы понимала и я – добавляет по-английски: – Ты ставишь меня в неловкое положение.
– Мамочка, ты же вчера весь день там копалась, порядок наводила. Пусть хоть Хэзер оценит твои труды. Иначе откуда она узнает, какая ты хорошая хозяйка?
– Неправда! В шкафу у меня всегда порядок, – с гордостью заявляет та.
Показывая свое превосходное постельное белье, которое она коллекционировала много лет, Рена тихо говорит:
– Я ничего не получила в наследство – ни белья, ни фамильных реликвий. Это все собрано мною на распродажах. Я до трех утра отстирывала пятна, которые другие сочли безнадежными.
– Вот. Теперь Хэзер знает, какая ты опрятная и аккуратная. Хэзер, а ты приведешь в порядок свои бельевые шкафы, когда мы соберемся к тебе в гости? – подтрунивает Джон.
– У меня нет бельевых шкафов, – отвечаю я и в шутку добавляю: – Вам еще повезет, если я хотя бы пыль смахну.
Рена берет меня под локоть.
– Только не вздумай ради меня ничего убирать! Я знаю, я слишком много этим занимаюсь. А когда нервничаю, вообще не могу остановиться.
Мы перешучиваемся по-приятельски и непринужденно. Между нами не возникает никаких преград. Такое ощущение, будто мы знакомы всю жизнь. Предполагалось, что эта встреча будет пробной, но мой испытательный срок заканчивается, не успев начаться. Через полчаса после знакомства я уже знаю, что сделаю все, лишь бы помочь Рене, а ей этого времени хватило, чтобы открыть мне свое сердце навсегда.
– Мне просто хочется, чтобы наши дети прочли мою историю, – говорит она. – Рассказать я им не могу. Я пробовала, но это слишком тяжело.
В тот первый день я уже знала: как минимум в этом я точно ей помогу – она это заслужила.
В подвале, где нам предстоит весь следующий год проводить в объятиях призраков, эксгумируя прошлое, мерцает свет газовой лампы. Занавески на окнах окрашивают комнату в розовый цвет. Из розовой комнаты с газовым освещением Рена ведет меня в соседнюю, где развешаны семейные фотографии. Стенка разделена на две части: слева – семейство Гелиссен из Голландии, справа – Корнрайхи из Польши. Между ними свадебный снимок Рены и Джона и фото детей. Рена говорит, что, не эмигрируй ее старшая сестра Гертруда в Америку еще в 1920-е, довоенные фотографии не сохранились бы.
Со