И эхо летит по горам. Халед ХоссейниЧитать онлайн книгу.
и дохолах. Сабур раскрывает ладонь Масумы, кладет ей в горсть хну, повязывает ей руку белой лентой. Читают молитвы, благословляют союз. Подносят дары. Двое смотрят друг на друга под вуалью, расшитой золотой нитью, кормят друг друга с ложки сладким шербетом и малидой.
А она, Парвана, будет среди гостей – смотреть, как все это происходит. Все будут ждать, что она улыбнется, захлопает, будет счастлива – даже если сердце ее расщепилось и растрескалось.
Ветер пробежал по ветвям, и закачались они, а листья зашелестели. Парване пришлось вцепиться покрепче.
Масума умолкла. Она улыбалась, кусала нижнюю губу. Ты спрашивала, откуда я узнала, что он собирается свататься. Я тебе расскажу. Нет. Покажу.
Она отвернулась от Парваны, полезла в карман.
А дальше произошло то, о чем Масума ничего не знала. Покуда сестра не смотрела на нее, рылась в кармане, Парвана уперлась ладонями в ветку, приподняла зад, а затем плюхнула его обратно. Ветка сотряслась. Масума охнула и потеряла равновесие. Неистово забилась. Завалилась вперед. Парвана смотрела на движенья своих рук. И не то чтобы они и впрямь толкнули, но коснулись спины Масумы – подушечками пальцев, и случился краткий миг незаметного толчка. Всего мгновение – и вот уж Масума звала ее по имени, а Парвана – ее. Парвана схватила сестру за сорочку, и на миг показалось, что это спасет Масуму. Но тут ткань порвалась и выскользнула из ее пальцев.
Масума упала с дерева. Казалось, падение длилось вечность. Ее тело билось о ветки, распугивая птиц, сбивая листья, крутилось, отскакивало, обламывало мелкие побеги, покуда нижняя толстая ветвь – та самая, на которой висели качели, – не врезалась ей в спину с отвратительным громким треском. Масума сложилась назад, почти пополам.
Через несколько минут вокруг нее собрался целый круг. Наби и отец девочек звали Масуму, пытались привести ее в чувство. Лица склонялись к ней. Кто-то взял ее за руку. Масума по-прежнему сжимала кулак. Когда ей разжали пальцы, нашли в ее ладони в точности десять смятых древесных листочков.
Масума говорит, а голос у нее слегка вздрагивает:
– Давай сейчас. Если станешь ждать утра, тебе не сдюжить.
Окрест, за пределами тусклого света костра, что Парвана сложила из веток кустарников и ломкой травы, – унылая нескончаемая ширь песков и гор, заглоченных темнотой. Почти два дня шли они по неряшливой равнине к Кабулу – Парвана шагала рядом с мулом, Масума ехала верхом, привязанная к седлу, держала Парвану за руку. Брели крутыми тропами, те изгибались, ныряли и петляли по каменистым хребтам, земля под ногами заросла изжелта-ржавыми травами, иссеченная трещинами, словно паучьими лапами, что разбегались во все стороны.
Парвана стояла у огня, смотрела на Масуму – плоский холм под одеялом по ту сторону от пламени.
– А как же Кабул? – спрашивает Парвана.
– Ой, ты же из нас двоих умная.
Парвана говорит:
– Ты не можешь меня просить о таком.
– Я устала, Парвана. Это не жизнь – как у меня. Мое существование – наказанье нам обеим.
– Давай вернемся, – говорит Парвана, и глотка у нее смыкается. –