Наложница в Гиве. Дан БергЧитать онлайн книгу.
родного сына. Какой теплый прием он оказал мне! Я долго гостил у него, и лишь на пятый день он неохотно отпустил меня. Право, я не люблю злоупотреблять расположением людей – надо ведь и честь знать!
Распрощавшись с Цадоком, наши дознаватели обменялись соображениями.
– Не нравится мне этот левит, – заметил Янон, – мне кажется, он лицемер, а, возможно, и вовсе не потерпевшая сторона. Истинно скорбит тот, кто плачет втайне.
– Лицемерят не удовольствия ради, а в тупик попавши. Лжецы и лукавцы частенько остаются на бобах.
– Однако, как алчны и неразумны воры!
– Не торопись, Янон, уличать воров в глупой жадности! – возразил Шем-Ханох, – похитители быстро обнаружили лежавшую открыто большую дорогую цепь. Долго находиться в пустующем доме было опасно – ведь соседи знали об отсутствии хозяина, и, заслышав шум, тотчас ворвались бы. Однако, взломщики упорно искали маленькую цепочку, сознательно рискуя. Значит, она была им крайне нужна. Зачем? Это мы должны выяснить. Предполагаю, что кража имеет отношение к главному преступлению.
5
Менахем слыл человеком гостеприимным. Только он один во всей Гиве вызвался предоставить ночлег левиту и сопутникам. Что и говорить, он радушно принял Шем-Ханоха с Яноном. Горечь недавнего потрясения отступила перед приятностью ожидания скорой свадьбы дочери Наамы. В доме царили дух праздника и радость приготовлений. Хозяин усадил гостей. На столе появились глиняные миски, деревянные ложки, горшок с пшеничной кашей и, конечно, соль и оливковое масло. Наама принесла кувшин с соком апельсинов и две корзины – в одной громоздились яблоки, другая источала аромат персиков.
– Достойный Менахем, – воскликнул польщенный теплым приемом Шем-Ханох, – я крайне сожалею, что вынужден вернуть тебя к воспоминаниям злосчастной ночи. Прошу, изложи ее события в том порядке, как они происходили.
– Я рад помочь дознанию и раскрытию злодейства, – сказал в тон Менахем, – и расскажу все известное мне ради водворения справедливости и мира в Гиве и во всем народе иудейском. Дело было так. Я возвращался с поля и заприметил известных тебе троих людей, жаждавших ночлега. Я ввел их в дом. Мы отужинали и вели мирную беседу. Я толковал с Диной и Цадоком, а слуга его Ярив мило и нежно шептался с моей Наамой. Вдруг за окном раздались дерзкие крики – какие-то негодяи-мужеложцы требовали от меня, чтобы я выдал им моего гостя, то есть Цадока. Преступники хотели познать его, не при девице будь сказана такая мерзость. Я вступил с ними в торг, пытался урезонить, предлагал взамен двух женщин – Дину и Нааму, уверенный, впрочем, что дочь мою, как уроженку Гивы, они не посмеют тронуть, а Дина все же не девица, да и позору меньше – обесчестить женщину, а не мужчину. Подлецы не соглашались на замену, и тогда на переговоры к ним вышел Ярив, потом вернулся. Тут Цадок взял Дину за руку, и вывел на улицу, и оставил ее там, и все стихло. На утро Цадок отрыл дверь, а Дина лежала на пороге дома. Он велел ей приготовляться в путь, и вскоре трое моих гостей убрались восвояси.
– Скажи-ка,