Последние сутки доктора Фауста. Мария Юрьевна ГуроваЧитать онлайн книгу.
стащили его у отца Вальдеса, чтобы пострелять по отжившим бутылкам. Но Фауст не мог знать, что его взбалмошному другу хватит смелости спустить курок. Хотя тот факт, что он разыграл эту сцену в столь публичном месте, должен был насторожить.
– Фауст! – драматично крикнул он. Сам Фауст долго смотрел на Вальдеса и на дуло, ожидая какой-никакой подготовленной речи, но ее не последовало.
– Не будь придурком. На нас смотрят люди.
– Я не шучу!
Фауст вздохнул и отложил книгу. Он был преисполнен уверенности в себе и для демонстрации полного спокойствия вскинул брови и закатил глаза.
– Ты не будешь стрелять в меня из-за телки, – равнодушно сказал он.
Но Вальдес выстрелил. Он промахнулся, как промахивался, стреляя по бутылкам. И попал в край стола. Фауст вскочил с места и отпрыгнул в сторону. Он еще долго не мог успокоиться, тяжело дышал и, не веря в абсурд происходящего, разглядывал перепуганного Вальдеса, готового вот-вот разрыдаться.
– Ты больной?! – завопил Фауст, тыча рукой в стесанный край стола. – Ты идиот, Вальдес!
К тому моменту подоспела охрана, но горе-стрелок не сопротивлялся. Больше всего прилетело его отцу. Вальдесу же впаяли штраф, исправительные работы и вышвырнули из университета с ужасной характеристикой. Они с Фаустом общались еще несколько лет. Он навсегда запомнил этот звук выстрела. В тот миг Фауст решил, что никогда больше не будет иметь дел с оружием.
Вот он – незабываемый первый раз, когда Фауст почувствовал смерть рядом с собой. Он испугался, но после в своих рефлексиях признавал, что тогда он еще не боялся смерти, ибо верил в существования Бога. В юности Фауст даже отдавал предпочтение конфессии, в которой был воспитан. Он верил в воздаяние, в загробную жизнь и в то, что Бог имеет слишком много свободного времени и планов на его, Фауста, счет, и потому следит за каждым его шагом, что, чуть было, не превратилось в манию преследования. Больше всего веру в Фаусте укрепляли не традиционные устои, но его собственные ощущения. Всякий раз, когда он был взволнован, влюблен, разозлен или испуган, его дыхание замирало и после первого выдоха разливалось странным чувством в груди, которое Фауст воспринимал, как доказательство существования в нем души. Но он тогда не хотел объяснять это поэтичное чувство, как обычный выброс адреналина, учащающий его сердцебиение и дыхание. Он задохнулся также от переизбытка воздуха и чувств, когда Вальдес нажал на спусковой крючок. По его наблюдениям душа могла яростно биться о грудную клетку, а могла невесомо порхать, придавая ему сил и уверенности в своем неземном происхождении. Он помнил это светлое умиротворение в церкви, когда вокруг все и всё обещают райское блаженство, если ты будешь достойным. А малышу Иоганну тогда было восемь, и он не успел совершить ничего, из-за чего бы Святой Петр усомнился в наличии у Фауста именного пропуска в рай. И облачный край с ангелами был настолько реальным и возможным, что в него хотелось верить,