Незабываемое. М. М. КирилловЧитать онлайн книгу.
уже; берега с обеих сторон высокие, поросшие старым лесом. Деревень мало.
Кострома. В войну пели: «А ну-ка, дай жизни, Калуга! Шагай веселей, Кострома!» Здесь природа победнее – реже леса, ниже берег, дали дальние, луга. В поле зрения всегда одна – две маковки церквей. Все старые больше, кустарничком поросшие, без золотого блеска. Как часовые со штыками колоколенок. И подумалось: как же прежде-то было. Бездорожье, грязь, мужики с бородами, в лаптях. Избы черные от сырости и копоти, а рядом высокие белокаменные колокольни. Почему принято думать, что церкви непременно давят, принижают человека? А я думаю, в безбожье своем, что это стремление вверх, от обыденности. На костромской-то заволжской луговине – это, прежде всего, творение рук человеческих, крестьянских.
Народ рядом все окающий. Это приятно. Причем в Горьком окают не так, как в Ярославле, а в Саратове вовсе не окают…
В поездке особенно замечаешь, как много красивых, милых женщин. В одной привлекает прелесть повадки, в другой – прелесть глаз, в третьей прелесть ума. А иногда – и то, и другое. И все равно: Люся моя – солнышко и ромашка на ладони.
Девочка 5 лет (мы подружились в «Метеоре» и потом даже с трудом расстались в Ярославле) спрашивает: «Отчего бочка плывет и не тонет?» А я ей в ответ: «А отчего, бутылка, если ее закрыть пробкой, не тонет?» Через пять секунд гениальная догадка: «От пробки!» Сколько открытий в медицине 19-го века были открытиями «пробки».
Вечереет. «Метеор» легко скользит по волнам, догоняя закат. Волга в этих местах не широкая. Великой ее, пожалуй, еще назвать нельзя. Наконец-то показался многоглавый Ярославль.
В летный городок добрался ночью. Стажеры встретили меня горячим крепким чаем.
Я стараюсь, чтобы стажеры жили в самом здании медпункта. Расширяется диапазон наблюдений. Это как у земских врачей в России – те зачастую жили при больницах.
На недоуменные вопросы авиационных командиров – почему не в гостинице – отвечаю, что медпункт для медиков – «летное поле». Все сразу становится на свое место.
Утром в субботу мы (я и два стажера) двинули через взлетную полосу, через скошенные луга, через бесконечное – картофельное поле – к Волге. Самой воды долго не видно, и, кажется, что корабли плывут прямо среди картофельной ботвы и клевера. Ну вот, я и прикоснулся к Волге.
Ярославль – чуть-чуть Куйбышев, чуть-чуть Тамбов, чуть-чуть Москва. Какой-то особенно русский город. Может быть, еще и Новгород такой.
Театр имени Федора Волкова и великолепный памятник первому лицедею на Руси. Необычная для волжских городов чистота улиц и площадей. Ухоженный, зеленый город. Сосед в троллейбусе с гордостью подтверждает это мое случайное наблюдение.
В городе десятки церквей. Среди них больше старых – 15—17-го веков: Богоявления, Ильи Пророка, Иоанна Предтечи и др. Но есть и сложенные позже – Петра и Павла, к примеру, по типу собора в Ленинграде.
В православии принято строить церкви либо с одним куполом (бог – отец, Саваоф), либо с тремя (бог-отец, бог-сын