Как стать знаменитой. Кейтлин МоранЧитать онлайн книгу.
Зная, что нам волей-неволей придется столкнуться в редакции, я неделями тренировалась делать «лицо кирпичом» на случай, если вдруг наши взгляды случайно встретятся. Когда они все же встречаются, он недвусмысленно усмехается. Эта кошмарная, знающая усмешка означает, без вариантов: «Я помню, как мы с тобой занимались сексом». Мне кажется, это нечестно, что у людей остаются воспоминания о тебе, даже когда эти люди исчезают из твоей жизни. Жалко, что при расставании нельзя пробежаться у них в голове, сгребая воспоминания в мусорные пакеты: «Я заберу эти воспоминания, как я делала тебе минет и как мы кувыркались на заднем сиденье такси, и уж точно я забираю все воспоминания, как ты лишил меня девственности». Жаль, что нет авторских прав на чужие воспоминания о тебе. Если бы он отчислял мне пять фунтов каждый раз, когда думал обо мне, это было бы справедливо. И окупило бы ужин в очень хорошем, дорогом ресторане.
Совещание продолжается. Мы обсуждаем рабочие вопросы. Тон Рич пишет очередную статью в серии разгромных статей о гастролях U2. Роб вчера брал интервью у Oasis, в связи с чем ему «нездоровится» сегодня утром.
– Лиам сам себе противоречил, – говорит Роб. – Сначала сказал, что Oasis – лучшая в мире рок-группа, а потом заявил: «И если кто скажет, что мы лучшая в мире рок-группа, то пусть идет в жопу. Мы лучшая группа на все времена. А кто не согласен, тех в жопу». Разъярился, страшное дело. Чума.
Разговор переходит на Джона Кайта, чей последний сингл на этой неделе вошел в десятку лучших.
– Не тяни руку, Долли, – говорит Кенни со вздохом, и я поспешно роняю поднятую было руку. – Мы уже в курсе твоего трепетного отношения к головокружительному Джону Кайту.
Моей первой большой работой для D&ME было интервью с Кайтом три года назад. Опьяненная ночью в Дублине и разговорами с Джоном, я написала, по сути, признание в любви, и меня чуть не уволили из журнала, как «излишне восторженную девицу подросткового возраста». С тех пор вся редакция шутит, что я влюблена в Джона по уши и что его звукозаписывающая компания требует, чтобы я не подходила к нему ближе чем на сотню ярдов, иначе им придется вызвать охрану. Однажды я попыталась объяснить, что мы с ним просто друзья и что я поливаю его комнатные растения, когда он на гастролях, на что Кенни ответил испуганным воплем: «У Марка Чепмена есть ключи от квартиры Леннона! БЕГИ, ДЖОН, СПАСАЙСЯ!» Так что теперь я молчу.
– Так, у нас остается The Kids, – говорит Кенни. – Надо бы осветить. Кто-то возьмется?
– Я возьмусь, – говорит Тони Рич, вальяжно подняв руку. – Тема смешная. Есть где развернуться.
– ПРОДАНО! – говорит Кенни. – Ну что, мы закончили? Теперь в паб?
Все тут же встают и нацеливаются на выход.
– Я тут подумала… – говорю я.
Все оборачиваются ко мне и неохотно садятся на место.
– Я подумала сделать статью… о том, что брит-поп очень мужской.
Я вижу реакцию сослуживцев: «в основном раздражение».
– Мы тебя слушаем, Глория Стайнем, – вздыхает Кенни.
– Среди исполнителей брит-попа почти