Голубой горизонт. Уилбур СмитЧитать онлайн книгу.
о своих интересах в торговле ценными мехами. Когда он вернулся, Луиза была вне себя от возбуждения, и ей не пришлось долго ждать вызова. В этот вечер лакей принес Гертруде красную розу; Луиза в это время нарезала жареного цыпленка.
– Чему ты так радуешься, Луиза? – спросила Гертруда, глядя, как Луиза танцует по спальне.
– Потому что я люблю тебя, Герти, и всех на свете, – пропела Луиза.
Гертруда захлопала в ладоши.
– А я люблю тебя, Луиза.
Вечером, войдя через потайную дверь в спальню минхеера ван Риттерса, Луиза изумленно остановилась. Новая игра… она смутилась и даже испугалась. Слишком похоже на явь и страшно.
Голова минхеера ван Риттерса скрывалась под плотной черной кожаной маской с грубыми прорезями для глаз и рта. На нем был черный кожаный фартук и блестящие черные сапоги выше колен. Руки в черных перчатках он скрестил на груди. Она едва сумела оторвать от него взгляд, чтобы посмотреть на зловещее сооружение, стоявшее в центре комнаты. К таким привязывают преступников, когда публично бичуют их перед зданием суда. Но вместо обычных цепей с верха треножника свисали шелковые шнуры.
Она улыбнулась дрожащими губами, но он непроницаемо смотрел на нее через прорези в черном капюшоне. Ей захотелось повернуться и убежать, но он предвосхитил ее намерение. Подошел к двери и запер ее на ключ. Потом положил ключ в передний карман своего фартука. Ноги под ней подогнулись, и она опустилась на пол.
– Простите, – прошептала она. – Пожалуйста, не делайте мне больно.
– За грех блуда ты приговариваешься к двадцати ударам хлыстом.
Голос его звучал строго и резко.
– Пожалуйста, отпустите меня. Я не хочу играть в эту игру.
– Это не игра.
Он подошел к ней и, хотя она просила сжалиться, поднял и провел к треножнику. Привязал руки высоко над головой шелковыми шнурами. Луиза, с длинными золотистыми волосами, спадавшими на лицо, оглядывалась на него.
– Что вы со мной сделаете?
Он прошел к столу у дальней стены комнаты и, повернувшись к Луизе спиной, что-то взял. Потом, с театральной медлительностью, снова повернулся к ней с хлыстом в руке. Она заскулила, стараясь высвободиться из шелковых уз, связывавших руки, повисла на треножнике, дергаясь и извиваясь. Он подошел к ней, вложил палец в разрез ночной рубашки и разорвал ее донизу. Отбросил обрывки, и Луиза осталась обнаженной. Потом обошел треножник, остановился перед ней, и она увидела большую выпуклость под кожаным фартуком – свидетельство его возбуждения.
– Двадцать ударов, – повторил он холодным, незнакомым чужим голосом, – и ты будешь считать каждый удар. Поняла, маленькая распутница?
– Я не понимаю, в чем провинилась. Мне казалось, вам нравится.
Он взмахнул хлыстом, и плеть просвистела в воздухе у самого ее лица. Потом он зашел сзади, и она закрыла глаза и напряглась всем телом, но все равно боль была невероятной, и Луиза громко закричала.
– Считай, –