Турецкий марш. Александр ХарниковЧитать онлайн книгу.
Разъяренный Искандер-паша приказал своим слугам гнать просителей прочь плетьми. А Али-бея, который вздумал дерзить ему, Искандер-паша приказал обезглавить.
Казнь человека, которого уважал и любил весь город, переполнила чашу терпения жителей Люлебургаза. Ночью дом, в котором находился штаб Искандер-паши, охватило пламя. Двери оказались подпертыми огромными камнями, а тех, кто пытался выпрыгнуть из окон, встречали меткие выстрелы из ружей.
Сам же гарнизон предпочел сохранять нейтралитет. Солдаты и офицеры не испытывали никакого желания воевать со страшными «дели» царя Николая, и потому после гибели Искандер-паши они покинули город и отправились в Стамбул. Правда, дошли до голубых вод Золотого Рога далеко не все. Больше половины дезертировало.
А еще через два дня в Люлебургаз вошли русские войска…
18 (6) ноября 1854 года.
Лондон.
Сэр Теодор Фэллон, баронет Соединенного Королевства
– Сэр Теодор, скажите, а вы… женаты? – спросила моя прекрасная собеседница, мило покраснев и смущенно вертя в руках платочек.
– Был, – хмуро ответил я. – Но, увы, недолго.
– Вы… не подошли друг другу? – кокетливо улыбнулась Катриона.
– Ее убили, – жестко ответил я. – Практически сразу после нашей свадьбы, – я пытался сдержать себя, но неожиданно перед моими глазами появилось милое, улыбающееся лицо Сонечки, ее ямочки на щеках, зеленые глаза, чуть широкие скулы… А потом вспомнился ее окровавленный, истерзанный труп, и мои кулаки непроизвольно сжались, а в глазах предательски защипало.
– Вам ее, наверное, очень не хватает, – вздохнула Катриона и взглянула на меня с жалостью и сочувствием. – Простите меня, я не хотела бередить ваши раны.
Вместо ответа я прочитал стихотворение, рассказанное мне Соней, когда после нашей единственной брачной ночи мне пришлось уезжать. Прочитал по-русски:
Ты не расслышала,
А я не повторил.
Был Петербург, апрель,
Закатный час,
Сиянье, волны,
Каменные львы…
И ветерок с Невы
Договорил за нас.
Ты улыбалась.
Ты не поняла,
Что будет с нами,
Что нас ждёт.
Черёмуха
В твоих руках цвела…
Вот наша жизнь прошла,
А это не пройдёт.
Помнится, я тогда спросил у нее, чье это стихотворение. Сонечка засмеялась, чмокнула меня в нос и сказала: «Георгия Иванова, невежда. Наверное, лучшего поэта русской эмиграции».
Потом я купил томик его стихов, но смог прочитать лишь биографию поэта: почему-то даже мысль о других его стихах слишком уж больно напоминала мне о моей любимой. А стихотворение это врезалось в память.
Спохватившись, что Катриона не понимает русского языка, я перевел ей текст стихотворения, как смог. Она долго молчала, а потом сказала:
– Как бы я хотела, чтобы это было про меня…
– Желаю вам, мисс Мак-Грегор, –