Вторая невеста. Инна БачинскаяЧитать онлайн книгу.
был выходной, решили пробежаться по лавкам, выпили вина для «разгону крови», как сказала Алинка, часа три бродили по «Мегацентру», мерили все подряд, смеялись, настроение было приподнятое. А потом попали на выставку в Дом художника – увидели объявление, вход свободный, ну и зашли. Оказалось, персональная выставка нашей местной художницы Майи Корфу. Она там тоже была, еще журналисты и люди с телевидения. Интересная женщина эта Майя, платье шикарное, черное, почти без украшений – только колье омега, вроде плоской пластинки из белого металла – и все. Серебро или платина. Она вообще-то живет за границей, в Италии, здесь бывает наездами. Согласилась открыть выставку, а то в Италии ее знают, а дома нет. Алине очень понравились картины и то, что на вернисаже была сама «мадам Корфу», как назвал ее какой-то журналист. Алина как ребенок, понимаете? Яркая обертка, блеск, известность… Она прямо ходила следом за художницей, меня оттерли, да я и не лезла. Их даже сфотографировали вместе, Алинка надеялась увидеть себя в вечерних новостях. Я видела, как она что-то говорила мне, улыбалась.
Алина хотела купить что-нибудь, но я отговорила – цены просто бешеные, и потом, картины необычные, какой-то странный стиль, в буклете говорится: «метареализм», «символизм», «космизм». Я, наверное, старомодна, но мне, если честно, не очень понравилось, то есть кое-что ничего, но, в общем, не то.
– Почему? – спросил заинтересованный Федор.
– Понимаете, для меня картина или книга – это чувства, душа, мысли, если хотите, а тут слишком декоративно, нарочитость какая-то, несуразность, бессмысленность. Красные деревья, черные цветы, особенно меня поразила картина с руками: сложенные вместе ладони, в них земля – жирная, влажная, из нее растет дерево, выписаны каждая веточка и листик, одна половина синяя, другая – фиолетовая, а под деревом – мужчина и женщина, она в белом платье невесты, он обнаженный. С его стороны ветки дерева сломаны, с них капает что-то черное, похожее на кровь… Рассматривать интересно, но как будто тебя грубо толкнули или ударили… такое впечатление, что она бросает мне в лицо свою картину, издевается – вот вам, обыватели! – Полина помолчала, потом сказала: – Вы извините меня, Федор, я не в себе все эти дни…
– Понимаю. А потом, после вернисажа?
– Мы поужинали в «Белой сове». Алина говорила только про выставку, мол, приведет туда Павлика, хотела купить натюрморт с цветами. Она еще собиралась в «Магнолию» за продуктами, приглашала меня, но я устала и поехала домой. Эта выставка так повлияла на меня, хотя были и радостные картины. Но это дерево в ладонях, и земля такая жирная, и черная кровь… бррр! Я сразу подумала о кладбище. Если это Адам и Ева, то старые мастера интереснее.
Ну, Алина меня отвезла домой, она была на машине Павлика, красной «Тойоте», и… все. Это было около десяти. В тот вечер я ей не звонила, на следующий день – тоже, у нее был отгул, приезжал Павлик, и я не хотела их беспокоить. Позвонила только вечером, но Алинка не ответила, даже сигнала не было, я еще подумала, может, телефон