Восход Ганимеда. Андрей ЛивадныйЧитать онлайн книгу.
родилась в роддоме, то, возможно, среди окружающего ее появление в мир мрака еще мог сверкнуть лучик надежды, но, увы, этого не случилось, мать родила ее дома…
С трудом поднявшись с пола, она, скорее подчиняясь инстинктам, чем разуму, кое-как вытерла мокрое тельце новорожденного ребенка краем скомканной, давно не стиранной простыни да так и оставила отчаянно орущего младенца лежать в смятой, дурно пахнущей постели.
– Ладно! Не ори! – грубым, совсем не женским голосом крикнула она, едва посмотрев в сторону новорожденной, и пошла, держась за стену, к плотно притворенной двери, из-за которой доносились пьяные, неразборчивые голоса.
Облик женщины, которую качало от пережитых мук и доводящего до безумия желания выпить, выражал полную деградацию, как физическую, так и духовную. Она напрочь забыла о ребенке, который кричал, беспомощно откинув голову, которая, как бывает у многих новорожденных, казалась непропорционально большой для крохотного тельца… Стремления матери были противоположны инстинктам даже самого примитивного животного: она уходила прочь от рожденного несколько минут назад ребенка, на кухню, к заветной для ее тусклого сознания бутылке, содержимым которой ее сожитель со своим товарищем уже вовсю отмечал появление на свет новой жизни.
Из-за двери вдруг высунулась его всклокоченная голова.
– Как ты говоришь? – дебильно осклабился он, растянув рот в пьяной ухмылке. – Лада? Девочка, что ль?
– А пошел ты!.. – грубо оборвала его женщина, которой казалось, что она сейчас сойдет с ума, если срочно не примет необходимую дозу спиртного. – Я сказала не «Лада», а «ладно», дурак, отойди с дороги, видишь, мне худо!
Ее сожитель посторонился, глядя в сторону маленького живого комочка, что копошился в смятых, заскорузлых простынях.
– Ты, дура, сиську-то дай, слышь, орет, жрать хочет!
– Ты сделал, сам и корми!… – огрызнулась она, оттолкнув его с дороги.
Сожитель покачал головой, еще раз посмотрел в сторону кровати и, шаркая ногами, пошел назад, на кухню.
– Ну, Лада так Лада, мне-то что… – опять глупо ухмыльнулся он, грузно опускаясь на табурет. – Давай обмоем это дело, слышь, Серега! – пьяно обратился он к молодому, заросшему щетиной бомжу, который сидел за столом, подперев голову обеими руками, и что-то тихо выл себе под нос, не то от какого-то, ведомого только ему удовольствия, не то от белой горячки…
За окном, в знойном удушливом мареве, плавилось асфальтовыми миражами жаркое лето двухтысячного года.
Начиналось третье тысячелетие от Рождества Христова. Человечество уже побывало на Луне, готовило первый пилотируемый полет на Марс, а вот такие бесхитростные, но жестокие по своей сути обстоятельства еще сопровождали рождение детей, и не только в окрестностях задымленного металлургического центра огромной страны, но и по всему миру.
Только большинство людей об этом предпочитало не знать.
Что ожидало новорожденную девочку в огромном, таком негостеприимном и пока еще не осознанном ею мире?
Скорее