Вираж судьбы. Юлия ЗнаменскаяЧитать онлайн книгу.
Анна уговаривала мужа, Златокудрый рвал на себе волосы и ругал себя за легкомысленность и глупость. Что за бесы напали на его трепетную душу и куда завлекли на погибель? Зачем было крутить шашни с женой на глазах у мужа?! Любой на его месте рассвирепел бы. «Я на его месте собаками затравил, шкуру спустил бы… А он видишь благородство показывает – дуэль!» – рассуждал про себя маэстро. Дабы скрасить свое безвыходное одиночество, устремленное к ужасу скорой погибели, Иван взял кисть, укрепил холст и принялся за автопортрет. Он пытался вложить в него все свое раскаяние, все осознание собственной низости. Слезы отчаяния иногда падали на носатые щеголеватые ботинки, пока на холсте рождался совершенно новый, незнакомый Иван Иванович. Ни щепотки гордости, ни капли самомнения не оставил в новом себе Златокудрый. Желая подчеркнуть изменение в душе, стараясь усилить болезненность перемены, художник изменил естественный цвет волос на золотисто-рыжий. Маменька говорила – именно такие они были в его раннем детстве.
Наутро Аннушка обнаружила в комнате вместо возлюбленного лишь его автопортрет. Просветленный лик, полные благородства и раскаяния глаза, пронизанные душевным прозрением венчали и без того великолепный образ. Сам маэстро исчез, оставив небольшую записку. «Прости. Удаляюсь от мира сего навеки. Прощай, Анна.» Михаил Ксенофонтович забрал портрет, отнес в поле и прострелил в нем с тридцати шагов аккуратное отверстие. В самом благородно оттененном лбу. Аннушку он через месяц отослал к тетке в Саратов, где потом она, поговаривали, скончалась от тифа…
А портрет с тех пор висит во флигельке. При советской власти один сердобольный завхоз взял, да и замазал дырку во лбу светлой замазкой. Издали не видно. Спрашивается – ну и что? Что такого, ну висит себе… Подождите. Вы еще не видели мэра Железногорска Ивана Ивановича Пригорина. Он ведь не просто так портрет бережет. На главной стене держит. Они ведь просто одно лицо! И нос, и глаза, и усики. А волосы рыжие – в ноль! Портрет не подписан. Так что мэр с чистым сердцем всем говорит, что это, мол, его благородный предок, хозяин усадьбы, статский советник Чеботарев Михаил Ксенофонтович. Собственной персоной. Электорат пищит от восторга! Знал бы Михаил Ксенофонтович, что так его благородство обернется – себе бы пулю пустил, честное слово…
Встреча
Когда женщине плохо, она может поплакать. Мужик – напиться. Бывает и наоборот.
А мне не просто плохо. Мне никак. Это еще хуже.
Поплакав и напившись, сижу на облупленном подоконнике тухлого подъезда. В ожидании. Той самой пресловутой мысли. Да, да. О самоубийстве.
За стеклом глухая стена осеннего дождя. Сигаретки стреляет мокрый бродяга. Я затягиваюсь ментоловым дымом, пускаю сизые кольца. Скучаю с наслаждением.
Проблема – не могу мечтать. Совсем.
За меня мечтают предки. Раз уж самой не дано. В три года они мечтали мне купить велосипед, в десять – пианино, в двадцать два – диплом, в двадцать пять – квартиру. Все свои