Тысяча морщинок. Настасья РеньжинаЧитать онлайн книгу.
стоять» – так все старики говорят. Душа умершего стоит на воротах в Царствие небесное до тех пор, пока следом не придет другой умерший односельчанин – потом уже ему ждать у ворот, когда его пропустят.
Совы в деревне тоже не к добру. Совы – вестники смертей. Особенно белые. Смерть и птицы вообще связаны. Вот постучится к тебе в окно голубь, значит, весточку с того света принес, мол, все у нас тут хорошо. А будет биться о стекло как очумелый, значит, с плохими новостями пожаловал: жди болезней или смерти в доме.
А сейчас по оградкам соседним скачут сороки, хвостами трясут. Догадывается баба Маша, что ждут, когда она уйдет, чтобы наброситься на могилу и похватать, что там наоставляли: хлеб так хлеб, конфеты так конфеты. Сороке все одно. А все равно думает старушка, что в одну из сорок сейчас Илюша вселился и приветы жене своей шлет.
– Ну, ну, неугомонные, – ворчит баба Маша. – Нет у меня ничего. Не ждите. Шш-ш, ш-ш, летите прочь!
Сороки разлетелись тут же, а одна осталась. Ну, точно Илюша!
Улыбается баба Маша сороке-Илюше, рукой машет:
– Ну, здравствуй, родимый.
А сорока скок-поскок с оградки на оградку, словно зовет куда. Баба Маша за ней. Проскакала сорока немного – метров тридцать, вспорхнула и улетела.
– Ах, вот оно что. Навестить, что ли, просишь? Ну, навещу, что уж там, – шепчет баба Маша и заходит за оградку, с которой упорхнула последняя сорока.
– День добрый, Оленька. И Вам здравствуйте, Тимофей Палыч.
Баба Маша кланяется двум соседним могилкам: там сваты ее лежат, Мишкины родители. Конечно, стоило зайти, уважить.
Председатель
Деревенька сватов, Новинка, совсем недалеко от кладбища: через поле, через реку – вот и она. Здесь и Татьяна с Мишкой жили первое время после свадьбы. Здесь и первый бабы Машин внук появился.
Все здесь.
Здесь и отдыхать после смерти улеглись.
Тимофей Павлович мужик не робкий был. В войну до самого Берлина дошел. Вернулся весь в медалях. И после войны еще медали ему вручали. А все одно – внуки растаскали потом, играя. Где сейчас эти медали – и не сыщешь.
За что медали он получал, баба Маша плохо помнила. За подвиги, конечно, за что ж еще? Один раз (вот, вроде, так все было) первый, самый первый, первее всех, через реку пошел. А там непонятно: пули – не пули, враг – не враг – что ждет. Вот она отвага.
Ольга, сватья, смеялась потом:
– Отвага! Вот ведь как назвали. А он знаешь что? Он же просто неугомонный: где ему в окопе усидеть, вот и скачет вперед, не разбирая, есть враг перед ним, али нет никого. А они отвагой величают!
Тимофей и до войны был задирист, драчлив. Такой слово в кармане держать не станет. И кулаки – тоже. Мишка-зять весь в отца пошел.
Сам сват так рассуждал:
– Когда нам смерть Богом написана, тогда она и наступит. Что суждено, того не миновать. Коли должен был я в тот год погибнуть, так хоть сиди в окопе,