Безлюдная земля на рассвете. Федор Федорович МетлицкийЧитать онлайн книгу.
свои оборудованные бункеры, но все равно переселились в землянки, израсходовав запасы пищи и энергии.
На поверхности осталось то, что было видно грубо, зримо, сотворенное созидательным трудом, творческими усилиями людей, – мосты и каналы, дворцы, величественные религиозные святыни-церкви, статуи, дома. Все остальное, нематериальное, в том числе управляющее, контролирующее людей, сторожащее, тормозящее, испарилось, вытравленное временем как ненужное. Правда, и прекрасное сотворенное стало приходить в ветхость, потому что исчезла творческая рука.
Мы брали на учет найденных отдельных людей, одетых кое-как в оставшуюся со старых времен одежду. Потрепанных, чесавшихся, как наш Трансформер, с полностью разоренными душами из-за катастрофы. Сохранился ли в них оптимизм, хотя бы выраженный в нетленных духовных творениях? По-настоящему греющих душу творениях, выстоявших любые катастрофы среди сметенного океана хлама, когда-либо вышедшего из печатного станка или халтурной руки.
Один из чесавшихся стариков, когда спросили, что произошло на Земле, только махнул рукой:
– Все произошло как-то незаметно. Слышали, что вокруг тихо умирали, и делали свои дела. Дошло до нас, и мы пострадали. Но выздоровели. Глядь, а вокруг никого нет.
У них была полигамия, потому что женщин осталось больше, чем мужского пола. Жались замкнутыми семьями, жены с детьми вокруг мужика, в пышных хоромах или пятиэтажках и землянках, как жили первобытные люди, как будто опущенные в яму безысходности, одинокие, потерявшие родственников, или как в последние дни перед гибелью цивилизации соседи по лестничным клеткам в своих убежищах-квартирках, не знавшие ничего друг о друге.
Это были самостоятельные семьи, не собранные в кланы или племена, тем более в государство, как огромное число людей, жившее вне государств вплоть до XIX века. Но наши одиночки не были похожи на тех, внутри свободных фрилансеров, чем-то занятых, надеявшихся на будущее.
В холодных убежищах пахло чем-то кислым, в них молчали старики и молодые. Казалось, их жизнь кончилась, и даже не было надежды на появляющихся беззаботных детей, не думающих о трагедиях. Простили всех, отказались от старой гордыни, и были полностью потеряны.
Группами искали пригодные для еды растения, ковыряли землю, чем могли, чтобы спастись от голода и посеять зерно, найденное в пустых магазинах.
Марк призывал их объединиться в одну общину, ибо они в одиночку не выживут.
– Не, уж как-нибудь, – отвечал чесавшийся мужик.
Это было необычно – неужели они пали духом, и хотят дожить остаток дней перед окончательной гибелью.
Мы не могли утешить их, как и нас самих.
– Надо жить дальше, – только и говорил им Павел.
А я добавлял:
– Внешние беды можно преодолеть, и даже не замечать. Жизнь бессмысленна, но если будешь искать свой смысл, то твоя жизнь станет осмысленной.
Хотя какой смысл без человечества.
Мы уезжали молча.
– Живут дикарями! – фыркнул Михеев.
– Без