Армен Джигарханян: То, что отдал – то твое. Святослав ТараховскийЧитать онлайн книгу.
решать. «К кому бы обратиться, с кем посоветоваться, где искать сумасшедший текст? А-а!» – осенило его, он знает к кому обратиться, точно, помочь может только он, его дружок и звезда театра Олег Саустин!.. «Или? Или? – он опять, словно по кругу, вернулся к прежней идее, – может, все-таки уйти? Бросить чудотворного мучителя худрука, театр, пыль, проблемы, зависть, интриги, вздохнуть полной грудью и наладить новую жизнь? Да, уйти!» – утвердился он было на этой последней разумной мысли, двери вагона захлопнулись; поезд понемногу взвыл и умчал Осинова в бездну тоннеля и безвременья.
Но здесь в черной бездне, под стук колес, меж станциями «Университет» и «Проспект Вернадского», среди чужих ног, спин и глаз в голову ему влетела еще одна простая и лихая дилемма. Надо было либо найти пьесу, либо… идея, что посетила его, была так отвратительна и глупа, что он не сразу решился ее сформулировать. «Либо, – еще раз повторил он, словно для разгона и все же решился идею оформить словесно, – как бы сделать так, чтоб… свалить и удалить из театра худрука!» Сформулировал и сам себя испугался. Свалить самого худрука? Великого деда, который когда-то пригласил его, безвестного юношу Осинова, из областного театра Пензы в Москву? Невероятная, нереальная глупость и гадость, достойная неблагодарного идиота, и хорошо бы, чтобы о ней никто никогда не узнал. Или… подумал он и похолодел, а что, если свалить гениального худрука и есть то самое главное его достижение, к которому всегда готовила его жизнь? Подумал так и жутко стало самому, потому что понял, что, наверное, это и есть правда. «Есть оружие более страшное, чем ложь – это правда», – вспомнилось ему к месту великое изречение Талейрана.
Поезд сбавлял ход, приближалась станция. Станция рокового решения, усмехнулся Осинов.
«А что, – понемногу успокоил себя Осинов, – почему бы, собственно, и не свалить? То звездное, то победное время великих премьер давно миновало, кануло в лету, и что теперь? Провалы, попреки, унижения, рота солдат на спектаклях и вечное недовольство! Несправедливо, обидно и горько. Обсер, обсер, обсер. Как будто все дело во мне, а не в том, что изменилось время, и поезд нашей удачи уже ушел… Хватит, дед!» Тебе пора подвинуться на почетный покой, и он, наглый Осинов, знает, как это сделать! Он, Осинов, зав. литературной частью, в его памяти целый мир пьес, он не будет ничего придумывать, для начала он возьмет из пьес что-нибудь самое безобидное, всего лишь организует небольшой слушок, сговор, он пустит по театру легкий компромат, облачко, сплетню, что разрушит со временем любую добрую волю, любое доброе имя, и все это будет вполне в театральной традиции. Чистый Шекспир. Подумал так – тотчас передернуло его от собственной черной подлости, он попытался отогнать от себя идею-наваждение как нелепую, неуклюжую шутку, но идея не исчезала, чем яростнее гнал ее от себя Осинов, тем все прочнее она располагалась в нем, наконец, сообразил он, она поселилась в нем рядом с его собственным злом. А зло, подумал Осинов, изначально и вечно живет в каждом человеке, стоит его только разбудить, подкормить и дать