Пустогрань. Ксения СергееваЧитать онлайн книгу.
Магическому Злу.
Маричка открыла рот и заморгала. Что?! Вовсе не так называлась улица, на которой они сейчас находились. Они на Полярной живут! Да и что за название такое сумасшедшее? Какое еще вековечное зло?! Наверное, он управдом в какой-то другой части города, в которой Маричке еще бывать не доводилось. А может, эта улица вообще в другом городе или даже стране, а звание управдома дают пожизненно, куда бы ты ни переехал…
– Да, управдом – звание и правда пожизненное. – Василий Петрович невесело вздохнул, отвечая на незаданный вопрос. – Иди, голубушка, ступай, завтра приходи, часика в три, после школы… или куда ты там ходишь вместо уроков…
Василий проводил девочку до дверей и надолго задумался: кто же так пристально следит за малышкой? Неужели же кто-то тоже заметил ее среди тысяч? Почему так неприкрыто тянется к ней кого-то так напоминающий силуэт? Не случилось бы чего до завтра, нужно бы Муську попросить, пусть посторожит.
Кошка танцует. Каждую ночь поднимается на крышу и пробует на вкус высокие звезды. Она привстает на задние лапы, опирается на целлофановую скатерть фонарного света и слизывает блестящую крошку. Ничего страшного, завтра ночью звезда засияет снова, зато сегодня она со вкусом мангового мусса, а вчера пахла мятой, а в прошлую среду была холодной и сладкой, как мороженое, а в том месяце, кажется, в три часа пятнадцать минут она растворилась на языке французским буйабесом. Как тут не танцевать? Танцевать вокруг колченогих антенн, вытяжных труб, бордюров и вспышек смеха в студенческой квартире. Ведь никто не заметит черное на черном, не услышит движения мягких лап, не уловит ритм, заданный самим городом и его старыми уставшими духами. Кошка танцует и не думает ни о чем, кроме танца. Она не вспоминает свое детство, кошку-мать и братьев, третьего дня изорванную юбку, рыбьи спинки и перепуганные улыбки тех, кому она перешла дорогу, она танцует в тишине и порывах ветра, сигналах рассерженных грузовиков, хлопанье голубиных крыльев, мерном дыхании, шелесте асфальта, грохоте последнего вагона метро. Она не знает, почему так любит танцевать, возможно, всему виной французский буйабес, кошачья шкурка или притушенный облаками лунный запах. Кошка забывает даже то, что она кошка, она становится самой ночью, самим сном и самим волшебством. Еще па, еще, еще и по кругу – в силки.
Глава пятая
Маленький человечек больше, чем кажется
Кап!.. Кап!..
Маричка считала капли, тяжело соскальзывающие на пол со старых подвальных труб. Уже пятьсот тридцать восемь… пятьсот тридцать дев…
Маричка вспоминала, как после дня, проведенного с Василием Петровичем, пришла домой. Отец развел руками: ну и ну, обычно бодрая дочь, которую и в полночь невозможно уложить спать, сегодня уснула, как только добралась до дивана. А ведь нет и девяти вечера. Отец бережно прикрыл ее пледом, а на дверь предусмотрительно повесил записку для жены: «Не шуми, дочь отрубилась!» (Вероника имела скверную привычку греметь ключами, словно призрак в старом замке). Та удивленно посмотрела