Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса. Филиппа ГрегориЧитать онлайн книгу.
в другую, а если и приезжал в Англию, то все свое время проводил с матерью, которая не только одевается как монахиня, но и страшна, как смертный грех. Нет, мама, я должна выглядеть скромной, а не величественной.
И мать, прищелкнув пальцами и как бы сердясь на себя, воскликнула:
– Да, это я не додумалась! Ты совершенно права! Верно! Ступай скорей! – И она слегка подтолкнула меня в спину. – Да поторопись! – И она сквозь смех прибавила мне в спину: – Но уж тогда и вести себя постарайся как последняя простушка. И если тебе при этом удастся не выглядеть самой красивой девушкой в Англии, я скажу, что ты просто великолепно справилась со своей ролью!
Я поспешила к себе. Мальчик-истопник прикатил в мою спальню огромную деревянную бочку, а потом стал сновать туда-сюда с тяжелыми кувшинами, полными горячей воды, которые у дверей передавал моим служанкам, а уж они наполняли бочку. Мыться пришлось второпях; я быстро вытерлась и, высоко закрутив узлом влажные волосы, засунула их под остроконечный капюшон своего черного плаща; капюшон я низко спустила на лоб, и он ниспадал у моего лица двумя широкими складками. Разумеется, прежде я надела чистую нижнюю рубашку и свое зеленое платье; Бесс металась вокруг меня и в итоге так туго зашнуровала мне лиф, что я почувствовала себя связанной курицей, предназначенной на продажу. Наконец я сунула ноги в изящные туфельки и повернулась к ней; она с улыбкой оглядела меня с головы до ног и сказала:
– Прекрасно! Вы чудесно выглядите, ваша милость.
Я взяла ручное зеркальце и увидела в кованом серебре нечеткое отражение собственного овального лица с темно-серыми глазами. От горячей воды я разрумянилась и действительно выглядела очень хорошо. Я изобразила легкую улыбку – уголки губ чуть изогнуты кверху, на лице абсолютно пустое выражение, в глазах ни малейшего проблеска счастья. Ричард много раз повторял, что я самая красивая девушка, какая когда-либо рождалась на свет, что стоит ему взглянуть на меня, и в нем тут же вспыхивает огонь страсти. Он твердил, что у меня идеальная кожа, что мои косы доставляют ему несказанное наслаждение, что лучше всего ему спится, когда он зарывается лицом в мои светлые волосы. Вряд ли мне еще когда-либо в жизни доведется услышать такие слова, думала я. Да я, собственно, и не ждала этого. Я уже не надеялась, что снова почувствую себя красавицей. Они закопали в той безвестной могиле не только мою любовь, но и мою радость, мое девичье тщеславие, и мне казалось, что мне никогда уже не придется испытать подобные чувства.
Двери спальни внезапно распахнулись, и Анна, запыхавшись, возвестила:
– Он здесь! Въезжает во двор в сопровождении четырех десятков человек. Мама говорит, чтобы ты сразу шла вниз.
– А где Маргарет и Эдвард? Их отвели в классную комнату?
Она кивнула.
– Да, и они знают, что вниз им нельзя.
И я стала спускаться по лестнице, ровно и высоко держа голову, словно на ней уже красовалась королевская корона, а не плотный черный капюшон; душистые стебли тростника шуршали