Страна падонкаф. Вадим РоссикЧитать онлайн книгу.
отказался повторять эту чушь, и брат вскоре оставил упрямца в покое. Видите ли, неинтересно ему стало! Женька все клянчит у мамы щенка. Мама говорит, что ей с избытком хватает одного дедушки. Тот тоже требует заботы и ухода. Только что шерсти от него нет. Зато исписанных бумаг с каждым днем все больше. Еще не известно, что хуже. Евгений Алексеевич, когда оставил преподавание в университете, взялся писать книгу о своей жизни. И все – пропала квартира. Жизнь-то долгая! Скоро восемьдесят два… Сначала дедушка заполнил своим бумажным мусором одну комнату, а теперь хочет его перенести из своей комнаты в соседнюю. Жалуется, что у него книга уже не помещается. Мама постоянно предлагает вариант с помойкой, но он даже не рассматривает его. Говорит, что пока все нужно. Теперь дедушка совершает хитрые маневры, чтобы добиться разрешения у мамы хранить свои сокровища в гостиной. В общем, если собака все понимает, но ничего не может сказать, то дедушка наоборот: ничего не понимает, зато слов у него…
Пора выходить. Аня всегда по утрам встречается возле дома с Ленкой Куролятиной. Ленка, идя в школу, проходит мимо них, потому что живет немного дальше по Металлургическому проспекту. Дальше от школы, зато ближе к Мухаче. Летом Ленке нужно потратить всего несколько минут, чтобы выйти на берег, на небольшой пляж, где любят отдыхать жители тридцать третьего микрорайона. Летом – это здорово!
Аня внимательно осмотрела себя в зеркало, висевшее в прихожей. Голубые «Левисы», черная майка «Лакост», кроссовки «Пума» – настоящая, не китайская. Высокая, симпатичная девочка. Аня еще раз поправила локоны своих длинных каштановых волос. Ленка, наверно, уже стоит у подъезда… «Чао-какао, люди!»
На самом деле Мандинго звали Сережей. По свидетельству о рождении – Сергеем Джалоновичем Никитиным. Но при взгляде на его темно-коричневое лицо, нездешние, очень курчавые волосы, фиолетовые белки глаз (глупо, да? белки, а фиолетовые!), большой толстогубый рот, постоянно сложенный в чуть смущенную улыбку, у самого толерантного человека не повернулся бы язык назвать его Никитиным. Мандинго – он и есть Мандинго. Западноафриканский след в уральском Мухачинске.
Увидев Лену, он сверкнул белозубой улыбкой и отклеился от ободранной стены с намалеванным фанатами «Мухачинск рулит!»
– Хай!
– Привет!
Лена в ответ тоже улыбнулась пацану. Мандинго, размахивая руками, пристроился к ее быстрому шагу. Мелькнул белый бинт на темной коже.
– Что с рукой? – спросила Лена, взглянув на спутника. Тот погладил повязку.
– Прикинь, мать попросила открыть консервы. Нож сорвался и порезал кисть.
Мандинго вздохнул и огорченно пробурчал:
– Такой кал…
– Ну ты жжешь, – с сочувствием заметила Лена.
Солнце уже начинало прогревать прохладный воздух. День обещал случиться погожим. Таким погожим, что пара невзрачных облачков в голубом небе казалась совершенно неуместной. Хотелось жить и дышать полной грудью. Над всей Испанией