Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют. Евгений КрасницкийЧитать онлайн книгу.
похоже, обещал растянуться до утра – во двор уже входил новый гость.
– Здрав будь, хозяин! – Фаддей узнал своего десятника и облегченно выдохнул: хорошо, что Егор заглянул. И неважно, просто проведать зашел или по делу.
– Поднялся уже? Не рано? Настена чего говорит? Жить будешь?
Чума только махнул досадливо рукой – чего тут рассказывать, людей только смешить. Десятник по-свойски присел на крылечко, подождал, пока Фаддей устроится рядом с ним, с удовольствием вытянул ноги, поерзал, мостясь поудобнее, и, наконец, заговорил:
– Ты уж прости, Фадюха, коли чего не так скажу, но дело такое…
Егор начинал осторожно, словно не знал, как высказать то, что хотел, или раздумывал, что именно сказать, а что не стоит. Фаддей невольно насторожился, с подозрением приглядываясь к десятнику. А тот продолжал, все так же непонятно и тщательно выбирая слова, будто пробуя их на вкус.
– Сам все наши дела знаешь, так что объяснять тебе долго не придется. Кровью вроде на этот раз и не умылись, но и совсем без крови не обошлось. Хорошо еще, наш десяток в разъездах оказался, в свару никаким боком не попал.
– Угу. Сам проводил, сам и встретил, – прищурился Фаддей. – Только наоборот. Встретил и проводил с твоего же слова, а сам вот… Тьфу! – Чума от злости на себя вновь побагровел, хорошо, в темноте незаметно.
– Да брось! Забыл, как Корней от кабана улепетывал? Все Ратное тогда покатывалось, а кто сейчас это вспомнит? Такая оказия никому не заказана, потому плюнь. Плюнул уже? Ну еще разок. Разотри и забудь!
– Забудешь тут… – Фаддей только крякнул: разом напомнили о себе все синяки и шишки.
– А-а-а! Брось, говорю. Всем сейчас не до того, чтоб об твои драные яйца языки чесать! Они и так уже… Вылизаны, – не выдержав, заржал все-таки Егор. Но тут же, прервавшись, покрутил головой. – Вот же… Слова доброго ведь не стоит – не медведь там или волк, так – шапка, молью траченная, а какой урон нанес!
Фаддей непроизвольно дернулся, опасаясь, не обиделся бы учитель на такие слова десятника, но кот если и отирался где-то рядом, то никак на оскорбление не отреагировал. Егор, которому и в голову не пришло, с чего так вскинулся ратник, примирительно махнул рукой:
– Оно, конечно, бывает – вон, в прошлом году Николе кура глаз чуть не выклевала… А на пересуды бабьи… Сам им не напомнишь, так уже завтра и не вспомнит никто.
Помолчали…
Егор готовился к непростому разговору со своим десятком, ему предстояло многое сказать ратникам. Он-то лучше прочих понимал: перемены, что происходят у них в селе, только начались, и коснутся они всей сотни. Вот и придется им вместе решать, как дальше жить. А, главное, по всему выходило, что их десяток, и так от прочих отличный, теперь и вовсе станет наособицу. Как-то они это примут – хотя бы тот же Фаддей? На него в бою всегда можно положиться, но вот как ему объяснить, что не всякий бой выигрывается только звоном мечей? А главное, что не все и не всегда можно сделать по законам воинской чести…
Не каждый мог это к душе принять,