Трилогия Крысы (Слушай песню ветра. Пинбол-1973. Охота на овец. Дэнс, дэнс, дэнс). Харуки МуракамиЧитать онлайн книгу.
парализовавшая все движение вокруг.
– Будешь тут торчать, полиция заберет, – сказал я ей. Она сидела на корточках между стойками перекрытого турникета и читала спортивную газету, выуженную из мусорного ящика.
– Пусть забирают, – сказала она. – Там кормят.
– Ну ты даешь!
– Привыкла.
Я закурил и угостил сигаретой ее. От слезоточивого газа щипало в глазах.
– Ты ела сегодня?
– Утром…
– Слушай, я тебя накормлю. Пошли к выходу.
– Чего это ты будешь меня кормить?
– Ну… – Я не знал, что ответить, но выволок ее из турникета и повел по перекрытой улице в сторону Мэдзиро.
Эта до крайности неразговорчивая девица жила в моей квартире с неделю. Каждый день просыпалась к обеду, что-то ела, курила, листала книжки, пялилась в телевизор, а иногда без видимой охоты занималась со мной сексом. Все, что у нее было, – лишь белая холщовая сумка, а в ней плотная ветровка, две майки, джинсы, три пары грязных трусов и коробка тампонов.
– Ты откуда? – спросил я ее как-то раз.
– Да ты не знаешь, – только и ответила она.
В один прекрасный день я вернулся из магазина с мешком продуктов, а ее и след простыл.
И ее белой сумки тоже. И еще кое-чего. На столе лежала горстка мелочи, пачка сигарет и моя свежевыстиранная футболка. А еще записка, нацарапанная на клочке бумаги. Из одного слова: «противный». Боюсь, про меня.
С третьей своей подружкой, студенткой французского отделения, я познакомился в университетской библиотеке. На весенних каникулах следующего года она повесилась в чахлой рощице у теннисного корта. Труп обнаружили лишь к началу следующего семестра, а до того он целых две недели болтался на ветру. Теперь, когда темнеет, к рощице никто не подходит.
20
Она сидела в неловкой позе за стойкой «Джейз-бара» и болтала соломинкой в стакане джинд-жер-эля, гоняя по дну остатки льда.
– Уже думала, не придешь, – облегченно вздохнула она, когда я сел рядом.
– Я ведь обещал. Просто дела задержали.
– Какие дела?
– Обувь. Я чистил обувь.
– Вот эту, что ли? – Она подозрительно покосилась на мои кеды.
– Да нет, отцовскую обувь! У нас в семье традиция. Дети непременно должны чистить отцу ботинки.
– Почему?
– Ну… Ботинки – это ведь некий символ. Представь: отец, как приговоренный, каждый вечер в восемь возвращается домой. Я чищу ему ботинки и со спокойной совестью иду пить пиво.
– Хорошая традиция…
– Да?
– Ну конечно! Отца ведь надо уважать.
– Я очень уважаю. За то, что у него только две ноги.
Она прыснула.
– У тебя замечательная семья.
– Да уж… Если забыть про деньги, то такая замечательная, что хоть плачь.
Она все возила соломинкой по дну стакана.
– Ну, моя-то семья была еще беднее.
– Откуда ты знаешь, кто беднее?
– По запаху. Богатый чует богатого, а бедный – бедного.
Джей принес бутылку пива, и я налил себе.
– Где