Не ее дочь. Риа ФрайЧитать онлайн книгу.
и тогда Элейн появится с написанным на лице нетерпением, словно это я ее бросила.
Эта семья находится в таком же взвинченном состоянии, их вечно кидает из жара в холод, как будто кто-то вертит водопроводный кран. Эмма резко останавливается в конце подъездной дорожки, а ее мать уносится прочь, ни о чем не заботясь. Отец гаркает на дочь, и она стремглав бежит к нему. И так проходит все общение родителей с Эммой: они сосредоточены не на ней, а на себе. Они действуют так в уверенности, что никто за ними не наблюдает.
Но я наблюдаю.
И теперь Эмма идет слишком близко к краю тротуара. Я судорожно вздыхаю, слезаю с велосипеда и снова пригибаюсь, осматривая якобы спущенную шину. Я понимаю, что если Эмма случайно попадет под машину, все изменится. Родители будут в унисон сочинять историю их жизни с дочерью, нормальной и счастливой жизни, и им все сойдет с рук. Хотя родители они дерьмовые.
Она бегом поднимается по лестнице школы. Не машет отцу на прощание. А он не гладит ее по голове и не желает хорошего дня. Он занят своим телефоном, подносит его к уху и размахивает руками в какой-то перепалке с утра пораньше. Учительница ведет Эмму внутрь и качает головой.
Я решаю ехать дальше, обрадовавшись, что увидела ее и убедилась в ее существовании и в том, что родители по-прежнему ведут себя ужасно. А она по-прежнему здесь, все та же девочка с милым красным бантом и в том же красном платье. Девочка, которую я впервые увидела в аэропорту. Она снова ворвалась в мою жизнь, когда я только начала ее забывать.
Я набираю темп, внимательно глядя по сторонам у перекрестков, и торможу у гостиницы. Слезаю с велосипеда, снимаю шлем и проглатываю остаток воды.
В гостиницу входит женщина с тремя хохочущими дочерями, у каждой ярко-розовый рюкзак. Я улыбаюсь и вытираю пот с подбородка. Раньше я постоянно завидовала другим девочкам, которые ходят с матерями за покупками, смеются и останавливаются у киоска на углу, чтобы съесть двойную порцию мороженого. Моя мать никогда не смотрела на меня так – с любовью, терпением и вниманием. Она всегда была раздраженной, усталой и нетерпимой. И пусть я мало говорила и была еще так мала, это не имело значения. Все, что я делала – как дышала, сидела, ела, выглядела, – все это служило для нее спусковым механизмом. Я дышу ртом, горблюсь, чавкаю, выгляжу как мальчишка с нечесаными волосами и обветренными губами. Все детство я была напуганной и несчастной.
А Эмма?
Вопрос снова стучится в голову: а если она несчастна, то что? Но я не могу избавиться от ее образа. Это все равно что вернуться на двадцать пять лет назад. Как выглядит Эмма и как обращается с ней мать. Я узнаю в ней себя и хочу помочь.
Я принимаю решение и пересекаю черту между опасностью и необходимостью, закидывая велосипед обратно в машину. Ноги подкашиваются от нервного напряжения. Я снимаю ботинки и бросаю их в машину. Я понимаю, что пора домой, нужно выписаться из гостиницы и ехать прямо в офис. Ведь я уже ее увидела. Именно за этим я сюда приехала.
Но один вопрос не дает мне покоя,