Сделай ставку и беги. Семён ДанилюкЧитать онлайн книгу.
на соискание ученой степени кандидата технических наук Иваном Андреевичем Листопадом.
Защита привлекла к себе внимание, что для кандидатских диссертаций вообще-то редкость. Прежде всего звучной фамилией соискателя – Листопад, сын покойного корифея Андрея Ивановича и, что важнее, – племянник вице-президента Академии наук Петра Ивановича. Но главное, что подогревало всеобщее любопытство, – исследование представляло собой не очередной «кирпич» в ряду прочих безликих в своей похожести диссертаций-«однодневок», но оказалось истинно незаурядным. И даже, по единодушному мнению рецензентов и оппонентов, при некоторой снисходительности к оформлению вполне могло бы потянуть сразу на докторскую степень. Во всяком случае экономический эффект от предлагаемых новшеств в случае их внедрения обещал составить оглушительную цифру.
Пара черных шаров, обнаруженных при подсчете, только добавила популярности диссертанту. При несомненно высоком уровне исследования черные шары не могли означать ничего иного, как появление завистников. Завистники же, как известно, – вернейший симптом преуспевания. Стало очевидно, что в науку пришло новое, серьезное имя.
Самого Ивана, правда, сильно смущала неопределенность с дальнейшим трудоустройством. Но здесь же, на банкете, решилось и с этим. Первый оппонент, проректор Плехановского института, предложил Ивану место старшего преподавателя на кафедре сельхозмашин. Осталось «задробить» результаты у дядьки, из-за болезни не присутствовавшего на защите, и – перебираться в Москву. Постылая тверская ссылка, похоже, подходила к концу.
Сразу после защиты, разгоряченный выпитым, весь в комплиментах и поцелуях (как сказал бы Вадичка, – возбужденный легким петтингом), Иван на машине одного из оппонентов доехал до Москвы, добрался до дядькиной квартиры. Требовательно позвонил. Умиленно услышал дробот босых ножек.
Таечка, в ожидании двоюродного брата-триумфатора, не спала. Потому, едва услышав звонок, как была, в ночной, до пят рубашке, бросилась к двери. Хотя за месяц до того в семье торжественно отметили Таечкины шестнадцать лет, совершеннолетие мало изменило ее. Она оставалась той же порывистой худенькой девочкой с распахнутыми глазенками, какой была и в десять, и в тринадцать. Торопясь, отперла засовы, ойкнула и обмерла: на пороге висела в воздухе огромная, составленная из многих букетов мокрая охапка, из-под которой торчали длиннющие ноги.
– Получай! – произнесла охапка, и в ту же секунду на завизжавшую Таечку обрушился водопад, заливший ее водой и цветами.
– Ванюшка, чертеняка, дай немедленно поцелую, – Таечка, выскочив из цветов, требовательно приподняла ручки и, подпрыгнув, повисла на брате. Он подхватил ее, подбросил осторожно, как подбрасывают большого плюшевого мишку, поднес к лицу, чмокнул в носик.
– В губы, в губы! – требовательно потянулась Таечка. Но Иван с изменившимся лицом вернул сестру на пол. Вслед за его взглядом Таечка скосилась на зеркало и – запунцовела: сквозь вымокшую ночную рубашку просвечивало голенькое тело формирующейся женщины.
–