Чертова дюжина. 13 страшных историй. Александр МатюхинЧитать онлайн книгу.
них, никого не было, закрыл дверь и заявил, что она совершенно не интересует его как женщина.
– Началось в колхозе утро, – отвечает Даша. – Обидненько.
– Что это было? – всхлипывает девушка.
– Понедельник.
У Даши этот понедельник неплохой. Ни шквала, ни долгих зависаний. Даже у еды вкус сильнее, чем обычно.
Весь день Даша представляет себе в красках эту сцену, хотя смутно помнит Ее, совсем не знает Его и никогда не видела их офис. Вот Она, цокая каблуками, бежит по коридору в дерзкой мини. Вот Он, коренастый мужчина лет сорока пяти, с небольшим лишним весом и большим золотым кольцом на безымянном пальце, в крикливом галстуке и остроносых туфлях. Отворяет дверь своего кабинета, окликает Ее, говорит: «Зайдите на минутку». Она в растерянности, ведь они почти незнакомы. Заходит, одергивая край юбки, ворсистый ковер глушит стук Ее шпилек. За Ней закрывается тяжелая дверь. Все рыбки в Его аквариуме с любопытством прилипли к стеклу.
Дашу схватывает, и она начинает громко, до боли в затылке смеяться перед монитором. Схватывает и отпускает. Отпускает – и снова схватывает.
Спасибо, что сказал! Держи в курсе.
Она даже думает погулять по Москве после работы, но к вечеру дневные проблески радости уже кажутся полузабытым сном.
Она нагибается к раковине и отплевывается. Вместе с кровью из ее рта вываливаются коронки, мосты, неизвестные железные конструкции и зубы с маленькими, кастрированными корнями. Они со звоном ударяются о стенку раковины в желтых разводах и исчезают в черном отверстии слива, а потом вылетают оттуда обратно – и снова скатываются. Десятки, сотни зубов и железок. Стоит выплюнуть горсть – рот тут же наполняется снова. Боли нет. На краю раковины стоит пустая, до скрипа вылизанная банка из-под бананового скраба, ровно такая, какой Даша нашла ее, вернувшись в квартиру.
Вздрогнув, она просыпается в темноте. В голове пульсирует мысль: «Я беззубая. Не могу кусаться».
Верните зубы.
Опять эта комната. Ночь со вторника на среду. Стена слабо белеет, а на стене возле выключателя – три полуметровых черных пальца, изломанных и задранных кверху, как графики зависимости ее готовности к самоубийству от времени, проведенного в Москве.
Нельзя сдаваться. Слез и зубов она уже лишилась, но ей еще жаль рыб. Это еще не конец. Есть и другие формы протеста.
Даша сжимает рукоятку ножа, спрятанного под подушкой. Нож – это хороший знак. Нож говорит, что она не хочет умирать, – таким чуть слышным, скрипучим голосом.
Надо закрыть глаза, чтоб не блестели, но она не может отвести взгляд от пальцев. Может, это тень. Тень от брюк. По ночам квартиру наводняют полчища уродливых черных фигур, и все они на самом деле брюки. На стульях, ручках, вешалках, крючках. Пустые, безвольно обвисшие мужские штаны.
Пальцы приходят в движение, скользят по стене, как змеи, и скрываются в проеме. Что-то еще более черное, чем окружающая темнота, бродит по коридору. Даша слышит легкие шлепки мокрых ног по кафельному полу. На кухне тихо скрипит дверца стенного шкафа.
Желание