Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков. Наталья Васильевна ПушкареваЧитать онлайн книгу.
осознания себя вступали в более равноправные и гармоничные отношения в новом браке. Об этом, в частности, могут свидетельствовать примеры повторных браков А. Е. Лабзиной, А. П. Керн-Марковой-Виноградской, Н. Н. Пушкиной-Ланской и других.
По отношению к своим вторым мужьям они уже не были женщинами-детьми, а воспринимались ими, как, собственно, и ощущали себя, состоявшимися зрелыми женщинами. Этому способствовало и то, что во второй брак дворянки вступали не во втором десятилетии жизни (в 13, 16, 18 лет)326, а в четвертом-пятом (в 32, 36, 42 года)327, будучи почти в два-три раза старше себя, впервые выходивших замуж, и то, что часто они были старше и своих новых мужей328, и, наконец, то, что абсолютно осознанно и самостоятельно делали свой матримониальный выбор. Не случайно этот выбор (именно как автономный выбор женщины) в ряде случаев подвергался общественному осуждению, однако женщины после 30 лет, прошедшие матримониально-репродуктивный ликбез, уже чувствовали в себе силы пренебречь им и обладали навыками отстаивания пространства своей внутренней свободы. 39-летняя Н. Н. Пушкина-Ланская при несогласии с мнением мужа могла заявить ему: «…и когда вы, ты и Фризенгоф (чиновник австрийского посольства в Петербурге, жених Александры Николаевны, урожденной Гончаровой. – А. Б.), твердите мне обратное, скажу вам, что вы говорите вздор»329. Она не только рефлексировала над различием социальных позиций женщины и мужчины, но и приветствовала возможность бросить вызов устоявшимся нормам и стереотипам: «Что касается Фризенгофа, то, при всем его уме, он часто многое слишком преувеличивает, тому свидетельство его страх перед несоблюдением приличий и общественным мнением до такой степени, что в конце концов даже говорит об отсутствии характера. Я не люблю этого в мужчине. Женщина должна подчиняться, законы в мире были созданы против нее. Преимущество мужчины в том, что он может их презирать, а он несчастный всего боится»330.
Некоторым же дворянкам так и не удавалось «извлечь преимущества» из маргинальности собственного неудачного пубертата, освободиться от потерпевшего крах опыта первой любви, и они медленно угасали в сравнительно молодом возрасте (например, не вышедшая замуж Л. А. Бакунина в 27 лет331, замужняя Н. И. Дурова в 34 года332), принадлежа к тому поколению молодых женщин, которые, по словам Е. Полюды, «чувствовали себя обязанными хранить верность своей первой любви или умирать, если любовь терпит фиаско (как Джульетта или Русалочка в сказке Андерсена)»333. По сути, практически вся женская автобиографическая традиция – это история «состоявшегося» или «несостоявшегося» пубертата.
Переживавшиеся юными дворянками сложности отделения от матери в период девичества были обусловлены материнским контролем за сексуальностью и своеобразным социальным бессилием дочери, которая не могла воспротивиться родительской
Например, А. Е. Лабзина в 13 лет (1771), А. П. Керн-Маркова-Виноградская в 16 (1817), Н. Н. Пушкина-Ланская в 18 (1831).
А. Е. Лабзина в 36 лет (1794), А. П. Керн-Маркова-Виноградская в 42 года (1842), Н. Н. Пушкина-Ланская почти в 32 (1844).
А. Е. Лабзина была на 8 лет старше второго мужа А. Ф. Лабзина (1766–1825), их совместная жизнь продолжалась 30 лет, на 10 лет дольше, чем с первым мужем. А. П. Керн – на 20 лет старше А. В. Маркова-Виноградского (1820–1879), вместе с которым она прожила почти 40 лет, в отличие от 9 лет с первым мужем. Н. Н. Пушкина в обоих браках была младше мужей на 13 лет, в первом состояла 6 лет, во втором – почти 20.
Письмо Н. Н. Пушкиной-Ланской к П. П. Ланскому от 13 (25) июля 1851 г. //
Там же.
О неудачном романе Л. А. Бакуниной (1811–1838) с Н. В. Станкевичем (1813–1840), так и не завершившемся свадьбой, а вместо этого – ее болезнью и смертью, см.:
«Она писала, что не имеет силы удалиться от него, не может перенесть мысли расстаться навек с мужем, хотя жестоко ее обидевшим, но и безмерно ею любимым! <…> Несчастная! ей суждено было обмануться во всех своих ожиданиях и испить чашу горести до дна! Батюшка переходил от одной привязанности к другой и никогда уже не возвращался к матери моей! Она томилась, увядала, сделалась больна, поехала лечиться в Пермь к славному